— Грей!
Он обернулся. К нему приближался полковник Семсен.
— Слушаю, сэр!
— Грей, рад вас видеть. Как дела?
— Прекрасно, благодарю вас, сэр, — ответил он, удивленный таким дружеским обращением. Вопреки своему желанию уйти, он был в немалой степени польщен.
Полковник Семсен занимал особое место в планах Грея на будущее. Семсен был штабным офицером, но не простым, а настоящим — из военного министерства. И с очень хорошими связями. Такой человек мог оказаться более чем полезным — позднее. Семсен состоял при Генеральном штабе на Дальнем Востоке и отвечал за какие-то непонятные, но важные дела. Он был знаком со всеми генералами и рассказывал о том, как развлекал их в своем имении в Дорсете, и как выезжал на охоту, и какие вечеринки на открытом воздухе они закатывали, и какие охотничьи балы! Человек, подобный Семсену, возможно, мог бы помочь Грею улучшить его послужной список. И его положение.
— Хочу поговорить с вами, Грей, — сказал Семсен. — У меня есть мысль, над которой стоит поработать. Вы знаете, я собираю официальную историю этой военной кампании. Конечно, — добавил он добродушно, — формально она еще не принята, но кто знает, может быть, станет такой. Вы же знаете, генерал Сонни Уилкинсон отвечает за архивную работу в Военном министерстве, и я уверен, Сонни заинтересуется ее изложением с места событий. Может быть, вам будет интересно проверить для меня несколько фактов. Относительно вашего полка.
«Интересно, — думал Грей. — Интересно! Я бы все отдал за это. Но не сейчас».
— С радостью, сэр. Я польщен, что вы так высоко цените мои суждения. Может быть, завтра? После завтрака.
— Ох, — отозвался Семсен. — Я надеялся, мы немного поговорим сейчас. Ну ладно, в другой раз я дам вам знать…
И Грей инстинктивно почувствовал, что другого раза не будет. Семсен нечасто разговаривал с ним раньше. «Может быть, — отчаянно подумал Грей, — поговорить сейчас, хоть что-нибудь сказав ему, заинтересовать. Я еще успею поймать их. Сделки иногда совершаются часами. Стоит рискнуть!»
— Буду рад поговорить сейчас, если вы желаете, сэр. Но не слишком долго, если вы не против. У меня немного болит голова. Несколько минут, если вы не возражаете.
— Хорошо. — Полковник Семсен был очень доволен. Он взял Грея под руку и повел его в сторону своей хижины. — Вы знаете, Грей, ваш полк был одним из моих самых любимых. Отлично нес службу. Вы получили благодарность в приказах, не так ли? В Кота Бару?
— Нет, сэр.
«Бог мой, — думал он, — я должен был получить. Не было времени посылать представления на награды. Я не более других имел право на награду». Он и вправду так считал. Много людей заслуживали «Крест ордена Виктории» и никогда не получали даже благодарности в приказе. До сих пор.
— Никогда нельзя загадывать, Грей, — сказал Семсен. — После войны мы, возможно, на многое будем смотреть по-другому.
Он усадил Грея.
— Итак, каким было положение на фронте, когда вы прибыли в Сингапур?
— Я с сожалением должен сообщить своему другу, — переводил Питер Марлоу слова Кинга, — что ничтожный владелец часов посмеялся надо мной. Самое меньшее, на что он согласен, — это две тысячи шестьсот долларов. Мне очень стыдно говорить тебе об этом, но ты мой друг. Я обязан сообщить тебе это.
Торусуми был явно раздосадован. При помощи Питера Марлоу они поговорили о погоде и о недостатке еды, и Торусуми показал им потрескавшуюся и потрепанную фотографию своей жены и троих детей, немного рассказал о своей жизни в деревне недалеко от Сеула, о том, как он зарабатывал на жизнь крестьянским трудом, хотя у него младшая университетская степень, о том, как он ненавидит войну. Он рассказал, как ненавидит японцев, как все корейцы ненавидят японских хозяев. Корейцам даже не разрешают служить в японской армии. Они считаются людьми второго сорта, не имеют права голоса и могут быть избиты по прихоти самого захудалого японца.
И так они говорили, пока наконец Торусуми не встал. Он забрал винтовку у Питера Марлоу, который все время держал ее, поглощенный мыслью о том, что она заряжена, и о том, насколько просто было бы убить. Но для чего? И что тогда?
— Я сделаю моему другу последнее предложение, мне не нравится, что ты уйдешь с пустыми руками этой вонючей ночью. Поговори еще раз с жадным владельцем этих ничтожных часов. Две тысячи сто!
— Но, уважая моего друга, я должен напомнить ему, что ничтожный владелец часов — полковник. Он сказал, что согласен только на две тысячи шестьсот. Я знаю, ты не хочешь, чтобы он презирал меня.
— Верно. Но из уважения я бы предложил ему не отказываться от последнего предложения, сделанного в знак истинной дружбы, после которого я сам остаюсь без прибыли. А потом, мы даем ему возможность пересилить свое упрямство.
— Я постараюсь, ведь ты мой друг.
Кинг оставил Питера Марлоу и корейца вдвоем. Шло время, они ждали. Питер Марлоу выслушал рассказ о том, как Торусуми силой забрали на службу в армию и как он не любит войну.
Потом Кинг спрыгнул к ним из окна.
— Этот человек свинья, бессовестная шлюха. Он набросился на меня с руганью и пообещал рассказать всем о том, что я плохой торговец, что он посадит меня в тюрьму, если получит меньше двух тысяч четырехсот…
Торусуми неистовствовал и выкрикивал угрозы. Кинг сидел спокойно и думал: «Господи, я потерял чувство меры, я слишком много запросил на этот раз». Питер Марлоу думал: «Господи, за каким чертом я влез в это дело?»
— Две тысячи двести, — сплюнул Торусуми.
Кинг безнадежно пожал плечами, побежденный.
— Скажите ему, я согласен, — проворчал он Питеру Марлоу. — Он слишком крут для меня. Скажите, что мне придется отказаться от моих чертовых комиссионных, чтобы возместить разницу. Сукин сын не согласится ни на пенни меньше. Но тогда, черт побери, где же моя прибыль?
— Ты железный человек, — переводил Питер Марлоу слова Кинга. — Я скажу этому ничтожному полковнику-владельцу, что он получит свою цену, но для того, чтобы сделать это, мне придется отказаться от моих комиссионных. Ты понимаешь, мне надо покрыть разницу между ценой, которую ты предложил, и ценой, на которую этот ничтожный человек согласен. Но где же моя прибыль? Бизнес — почетное дело, но в нем обе стороны должны иметь прибыль, даже если они друзья.
— Ты мой друг, я добавлю еще сотню. Ты должен быть доволен, а в следующий раз не берись за дело для такого жадного и жалкого клиента.
— Благодарю тебя. Ты умнее меня.
Кинг отдал часы в маленьком, замшевом чехле и пересчитал огромную пачку новых фальшивых купюр. Две тысячи двести долларов образовали аккуратную пачку. Потом Торусуми добавил еще сотню. С улыбкой. Он перехитрил Кинга, чья репутация отличного дельца была общеизвестна среди охранников. Он легко сможет продать эту «Омегу» за пять тысяч долларов. Ну, по крайней мере, за три тысячи пятьсот. Неплохая прибыль за одну служебную смену.