Питер Марлоу пожал его руку.
— Даю слово.
— Вполне достаточно.
— Ну, слава Богу, больше не о чем волноваться.
— Так что, черт возьми, вы имели в виду под конденсатором?
Питер Марлоу рассказал ему о трех флягах для воды.
— Итак, все, что нужно Маку, это один конденсатор, верно?
— Он сказал, что «думает», что это так.
— А вы знаете, что я думаю? Я думаю, что лучше взять один конденсатор и спрятать приемник. Закопать его здесь. Это будет надежно. Если ваш приемник не заработает, мы всегда можем вернуться и взять этот. Мак легко сможет поставить на место конденсатор. Спрятать это радио в лагере будет действительно трудно, а искушение просто включить эту штуковину в сеть будет трудно преодолеть, верно?
— Согласен. — Питер Марлоу испытующе смотрел на Кинга. — Вы пойдете со мной, если надо будет забрать приемник?
— Конечно.
— Если… по любой причине… я не смогу прийти за ним, вы придете за ним один? Если Мак или Ларкин попросят вас?
Кинг минуту подумал.
— Конечно.
— Даете слово?
— Да. — Кинг слегка улыбнулся. — Вы ведь придаете большое значение этой болтовне относительно «слова».
— Как еще можно судить о человеке?
Питеру Марлоу потребовалась минута, чтобы отсоединить два провода. Еще минута — и приемник был завернут в ткань, а в земле была выкопана небольшая ямка. На дно они положили плоский камень, потом завалили приемник толстым слоем листьев, разровняли землю и подтащили на это место поваленное дерево. За пару недель в сыром тайнике приемник придет в негодность, но пары недель хватит, чтобы вернуться и забрать его, если фляги не заработают.
Питер Марлоу вытер пот. Их обоих вдруг охватило жаром, и запах пота привел в безумие громадные тучи насекомых, роящихся над ними.
— Вот чертова мошкара! — Питер посмотрел на ночное небо, нервно определяя время. — Вы считаете, что пора идти дальше?
— Пока нет. Сейчас еще только пятнадцать минут пятого. Лучшее время — перед рассветом. Подождем еще минут десять, тогда будем на месте вовремя. — Кинг усмехнулся. — Первый раз, когда я пролез через проволоку, мне тоже было страшно, и я волновался. Когда возвращался обратно, пришлось ждать около проволоки. С полчаса или больше, пока путь не освободился. Боже! Вот попотел. — Он отмахнулся рукой от насекомых. — Чертовы твари.
Какое-то время посидели, прислушиваясь к постоянному движению джунглей. Рои светлячков мелькали яркими пятнышками в темноте.
— Как Бродвей ночью, — заметил Кинг.
— Я видел как-то фильм «Таймс-сквер». Это о газете. Дайте-ка вспомнить. По-моему, там играл Кегни.
— Не помню такого. Но Бродвей, правда, стоит посмотреть. И в полночь там светло как днем. Везде огромные вывески и огни.
— Вы там живете? В Нью-Йорке?
— Нет. Я был там пару раз. Проездом.
— Где вы живете?
Кинг пожал плечами.
— Мой отец переезжал с места на место.
— Чем он занимается?
— Хороший вопрос. Всем понемногу. Большую часть времени он пил.
— О! Это, должно быть, очень тяжело.
— Плохо действует на ребенка.
— У вас есть семья?
— Мать умерла. Она умерла, когда мне было три года. Сестер и братьев у меня не было. Отец вырастил меня. Он никчемный человек, но зато научил меня жизни. Правило первое: бедность — это болезнь. Правило второе: деньги — это все. Правило третье: неважно, как вы их получили, если вы их уже получили.
— Знаете, я никогда не задумывался о деньгах. Если ты в армии, ну, там всегда тебя ждет ежемесячный чек, существует определенный стандарт жизни, поэтому деньги немного значат.
— Сколько зарабатывает ваш отец?
— Точно не знаю. Думаю, около шестисот фунтов в год.
— Господи, да это только две тысячи четыреста баксов. Я в чине капрала зарабатываю тысячу триста. Ни за что не стал бы работать за такие гроши.
— Возможно, в Штатах по-другому. Но в Англии на это можно сносно прожить. Конечно, машина у нас довольно старая, но это неважно, а в конце службы вам назначают пенсию.
— Сколько?
— Примерно половину жалованья.
— Это ерунда. Не могу понять, почему люди идут в армию. Думаю, что это просто неудачники.
Кинг почувствовал, как Питер Марлоу напрягся.
— Конечно, — добавил он быстро, — это не относится к Англии. Я говорил о Штатах.
— Служба — хорошая жизнь для мужчины. Денег хватает, интересная жизнь во всех уголках мира. Окружение нормальное. Ну и быть офицером престижно. — Питер Марлоу добавил почти извиняющимся тоном: — Вы понимаете — традиции и все такое прочее.
— Останетесь на службе после войны?
— Конечно.
— Я считаю, — сказал Кинг, ковыряя в зубах кусочком коры, — это слишком просто. Скучно выполнять приказы других парней, которые по большей части бездельники, да и перспективы нет. Вот как мне кажется. И, черт возьми, вам ничего не платят. Пит, да посмотрите на Штаты. Ни одна страна в мире не похожа на них. Ни одна. Каждый работает на себя, и каждый встречный столь же хорош, как и любой другой. И все, что вам надо сделать, это произвести хорошее впечатление и оказаться лучше другого парня. Вот это весело.
— Не думаю, что это мне подойдет. Так или иначе, но я не из тех, кто умеет делать деньги. Лучше уж буду делать то, для чего был рожден.
— Чушь! Просто из-за того, что ваш старик служит в армии…
— В нашей семье мужчины служат в армии с 1720 года. Отца сменяет сын. Чтобы изменить это, надо наплевать на традиции.
Кинг хмыкнул.
— Пора! — Потом добавил. — Я знаю только моего отца и его отца. Дальше — пустота. По крайней мере считается, что мои предки приплыли из Старого Света в 80-х годах.
— Из Англии?
— Черт возьми, нет. Думаю, из Германии. Или, быть может, из Средней Европы. Кого это, черт возьми, трогает? Я американец, и этим все сказано.
— Марлоу служат в армии, и этим все сказано!
— Нет, черт побери. Это все зависит от вас. Послушайте. Вот вы сейчас при деньгах, потому что хорошо соображаете. Можете стать крупным бизнесменом, если захотите. Вы ведь говорите, как малаец, верно? Мне нужны ваши мозги. Я плачу за них, только не важничайте! Это по-американски. Это не имеет ничего общего с приятельскими отношениями. Ничего. Если я не заплачу, значит, я дерьмо.
— Это не правильно. Не нужно платить, если вам немного помогли.
— Черт возьми, вас нужно учить. Я хотел бы забрать вас с собой в Штаты и заставить добиться успеха. От вашего надутого английского произношения девки помрут. Вы придете в норму. Мы устроим вас торговать нижним женским бельем.