Могила! Ну, так вот, Никошкин приехал, сообщил мне, что имущество-то мое уже.., тю-тю. Со мной чуть обморок не приключился… Я сдуру и раскололся. Все ему про стулья рассказал. Тут-то, — Александр Александрович перевел дух, — тут-то он себя и выдал — буквально через полчаса после его ухода явились эти добрые молодцы… Еле-еле успел я свалить через черный ход… Вот и сегодня в городе мне показалось, что я их заметил. Испугался очень. Потому и приехал к вам раньше времени…
Ага, моя догадка насчет причин раннего приезда Александра Александровича подтвердилась!
Кошкин остановился и вытер пот со лба. Видно, особого удовольствия эти воспоминания ему не доставляли.
— Никошкину же теперь нужно меня убрать.
Или загнать в угол куда-нибудь, — снова заговорил он, — чтобы я не смог добраться до этих стульев.
Понятное дело!
Я достала сигареты и закурила. Белиберда какая-то получается. Сатира и юмор. Двенадцать стульев… Тоже мне, Киса Воробьянинов.
— Нечестно поступаете, Александр Александрович, — произнесла я наконец. — Когда мы с вами контракт заключали, вы ничего не рассказали мне о своих проблемах. Хотя можно было догадаться — просто так ко мне никто не обращается, — добавила я.
— Тогда я вам вот что предлагаю, — произнес Кошкин так быстро, словно эти слова он приготовил уже давно, — мы заключим с вами договор…
— Еще один? — съехидничала я.
Кошкин замычал и замотал головой.
— Послушайте, послушайте! — заговорил он. — Там, в стульях, целое состояние! Если вы поможете мне найти их раньше Никошкина, получите, — он сделал глубокий выдох, — пять процентов…
Тут уж я не выдержала и от души расхохоталась.
Ну дела!
— Плюс, конечно, ваш гонорар. Тот, о котором мы договаривались…
Ну, здорово! Значит, мне предлагают роль великого комбинатора Остапа Сулеймана Марии Бендера? Вот чего-чего, а такого в моей практике еще не было. Как не было в моем роду и турецких подданных.
— А ключ… — давясь от смеха, процитировала я бессмертное творение, — ключ от квартиры вам не нужен? Где деньги лежат?
Александр Александрович обиженно замолчал.
Через минуту он тихо спросил:
— Отказываетесь, значит?.. Ну что ж, спасибо за то, что вы уже успели сделать. Заплатить мне, правда, вам нечем, простите уж, что пришлось вас обмануть, но.., денег в данный момент у меня совсем нет. — Он закрыл лицо руками и глухо произнес:
— Если я вдруг останусь в живых, обязательно расплачусь с вами.
Я несколько оторопела — или он хороший актер, или.. В общем, мне стало жалко этого новоявленного Кису.
— На какую сумму вы припрятали драгоценностей? — спросила я.
Он быстро поднял голову, удивленно и радостно посмотрел на меня:
— Вы?..
— Чтобы знать, сколько будет десять процентов от этого, — уточнила я.
— Вы согласны? — договорил Кошкин и назвал сумму.
Я присвистнула:
— Прилично… — Потом, внутренне умилившись умоляющему взгляду Александра Александровича, добавила:
— Согласна.
Участвовать в процессе захоронения трупов Кошкин отказался наотрез. Он, видите ли, боится мертвых. По-моему, боятся нужно живых. Мертвые, они в большинстве своем тихие.
Ну и черт с ним, с Кошкиным, Сама справлюсь.
Приятно все-таки иногда и лопатой помахать. А к виду трупов я давно привыкла.
Тело же убиенного сторожа Александр Александрович решил положить в погреб. Утром он отвезет его на местное кладбище, где тамошний начальник чего-то Кошкину должен.
В общем, с почестями похоронят погибшего на боевом посту.
Мне, кстати, такое отношение Кошкина к выбывшему из строя сотруднику понравилось. Приятно все-таки осознавать, что при неблагоприятном исходе нашего мероприятия мое бездыханное тело не бросят на поклев воронам.
Хотя, впрочем, подобный «неблагоприятный исход» скорее всего невозможен. Даже наверняка — невозможен. Не по зубам я здешним бандитам, явно не по зубам…
* * *
Когда я, выкопав яму на заднем дворе дачи, свалила туда трупы убийц, забросала их землей и, тщательно замаскировав следы захоронения, наконец отнесла на место лопату, было уже половина пятого. Светало. Где-то вдалеке заорал дурным голосом ранний петух.
Устало отдуваясь, я вернулась в дом. Кошкин не спал. Он сидел на том же диванчике, где я его оставила. Обхватив руками голову, мой клиент раскачивался из стороны в сторону и что-то бормотал про себя. Вроде как заклинание какое-то шептал.
— Александр Александрович, — негромко позвала я.
Он медленно поднял голову. Посмотрел на меня красными воспаленными глазами. Н-да, человек совершенно выведен из равновесия. Припомнив институтские занятия теоретической психологией, подкрепленные практикой в отряде «Сигма», я присела рядышком с господином Кошкиным. Главное — ласковое прикосновение. Поглаживание, например. Ну и успокаивающие слова, конечно.
Я обняла его за плечи и погладила ладонью по щеке. Теперь нужно произнести что-нибудь этакое… К примеру — глупую шутку.
— Куда вы подевали сокровища убиенной вами тещи? — негромко прорычала я.
Но, вопреки моим ожиданиям, Кошкин шутку мою не оценил. Он как-то сразу сжался под моими руками.
— Не шутите так, — тихо, но с хорошо ощущаемой внутренней силой произнес он, — не надо над этим смеяться.
Я не сразу нашлась, что ответить.
— Нельзя же так горевать о деньгах, — сказала я наконец, — это же…
— Да не в деньгах тут дело, — с досадой, как мне показалось, перебил меня Александр Александрович, — хотя и в них тоже, — секунду спустя добавил он. — Просто… Никошкина я считал другом.
Доверял ему одному.., а он…
— Что он? — быстро спросила я, но Кошкин только предпринял попытку снова отмахнуться от меня, что ему, конечно, не совсем удалось — мы ведь сидели обнявшись, вплотную.
Осторожно поддерживая размякшего клиента за плечи, я, вздыхая, кивала, соглашаясь с его словами. Надо же выговориться человеку, вот я ему в этом и помогу — телохранитель все-таки.
Кошкин уже склонил голову мне на плечо. Немного погодя, не прерывая, впрочем, своей исповеди, он положил руку мне на колено. Еще минуту спустя принялся легонько поглаживать мою ногу, как бы осторожно исследуя ее поверхность.
Так-так, кажется, процесс успокаивания Александра Александровича Кошкина перешел в новую фазу. Я, кстати, такой поворот событий предвидела.