Прямой удар в голову, и командир группы повалился вперед вместе с раненым пилотом. Падая, они оба потянули за собой еще двоих. Те в первый момент не поняли, что происходит, и попытались удержать пилота. Я ударила одного сбоку по голове ногой, второму достался шлепок по уху, который носил название сетей (взрыв из пустоты). Сила ударов дозировалась. Я не хотела убивать без крайней необходимости. Но даже в ослабленном варианте приемы были сокрушительными. У получившего по уху бандита из носа и ушей потекла кровь, и он рухнул, точно из его тела разом вынули все кости.
Двое оставшихся схватились за оружие. Однако я действовала быстрее противников. Подскочив к ближайшему, я успела помешать ему вытащить из кобуры пистолет и ребром ладони ударила по горлу, а затем тут же выхватила его пистолет и подстрелила того, что был сзади. Парень получил четыре пули в нервные центры, отвечающие за двигательную активность, упал на спину и затих, возможно, потерял сознание.
Я огляделась. Теперь надо было найти Уварова и убираться отсюда, пока еще кто-нибудь не появился. К моему облегчению, Уваров нашелся сам. Он выбежал ко мне из темноты и завопил, подняв руки:
— Не стреляй! Женя, это я, не стреляй!
Я опустила пистолет, потом кивнула на вертолет:
— Полетим на этой хреновине. Давай живо внутрь.
— Как полетим? — испугался Уваров. — Ты что, умеешь летать на вертолете?
— А что такого, — пожала я плечами, собирая оружие. — В разведшколе меня научили управлять всем, что ездит, плавает и летает, от самоката до космического шаттла.
Уваров принял мою шутку за чистую монету. Хотя в ней была большая доля правды. В разведывательно-диверсионном подразделении КГБ каждый становился мастером на все руки. «Прибравшись», я запрыгнула в грузопассажирский отсек вертолета, свалила собранный арсенал на пол, задвинула дверь и прошла в пилотскую кабину, где уже хозяйничал Уваров.
— Я ничего не трогал, — предупредил он с порога, заметив мой грозный взгляд.
Не зная, как толковать ответное молчание, Уваров сел в кресло второго пилота. Я тем временем заняла кресло первого, проверила аппаратуру электропульта и приборов, затем подняла вертолет вверх и показала клиенту на установленный в кабине жидкокристаллический экран системы спутниковой навигации:
— Видишь светящуюся точку? Это бензовоз. Они снабдили свои машины маяками. Вот поэтому нас так легко нашли. Зато теперь мы сможем найти диск, от которого избавились по дороге. Достаточно перенастроить приемник сигнала на частоту моего маяка. Если нам повезет, мы останемся живы. У нас будет диск, вертолет и куча оружия. Неплохой расклад, верно?
Уваров молча кивнул. В этот момент ему, похоже, было не до этого. Пока я занималась приборами, Андрей разыскал сумку бандитов. В ней были водка и две двухлитровых коробки яблочного сока.
— Сволочи, не могли с собой воды прихватить, — пробормотал Андрей, с тоской осматривая коробку сока.
Одну коробку он дал мне, а другую открыл сам и стал с жадностью пить. Коробка в его руках опустела в мгновение ока. Отбросив пустую коробку, Уваров откупорил бутылку водки, сделал два глотка, закашлялся и, закрутив пробку, сунул бутылку снова в сумку. После пережитого алкоголь быстро ударил ему в голову. Андрей даже стал что-то напевать себе под нос.
За стеклами кабины царила непроглядная ночь. И если бы не звезды да прожектор нашего вертолета, то невозможно было бы разобрать, где кончается небо и начинается земля.
Вглядываясь в экран навигатора, я пыталась вспомнить ландшафт места, где произошла погоня и финальная разборка. Прожектор высвечивал лишь кусты, потрескавшуюся почву, с которой воздушными потоками винтов поднимало пыль. Наконец удалось настроиться на частоту маяка, и он появился на экране. Пришлось пролететь еще десять километров, прежде чем маяк оказался под нами. Я посадила вертолет, взяла валявшийся в пилотской кабине фонарь, приказала Уварову оставаться внутри, а сама выскочила и стала обшаривать окрестности. Бродила я недолго, так как примерно знала, на каком расстоянии от дороги должен валяться диск. Свет фонаря выхватил его из темноты в зарослях чахлой травы. Подобрав диск, я вернулась в вертолет, показала находку Уварову:
— Пляши!
— Я уже отплясался на сегодня, — мрачно заметил он, — лучше скажи, что дальше делать будем. Если мы прилетим в город или куда ты там хотела, на вертолете — это будет слишком бросаться в глаза.
— Подлетим поближе, высадимся и дойдем пешком либо доедем на попутке, — сказала я беспечно. Настроение у меня было просто отличное. Казалось, что теперь дела пойдут на лад. Потянуло на сентиментальности, и я предложила: — Андрей, а хочешь, навестим нашу могилку? Все равно мимо пролетать будем.
— А ты сможешь ее найти? — поинтересовался Уваров с грустной улыбкой.
— По идее, смогу, — кивнула я. — Пока мы шли, я отмечала по звездам направление и примерно запоминала расстояние. Так что можем залететь, посмотреть.
— Да, мы будто второй раз родились, — вздохнул Уваров. — Если останусь жив, буду всем рассказывать, что в Тарасове у меня есть собственная могила. Можно даже будет какой-то памятник заказать для прикола. Хотя в такую сумасшедшую, с погребением заживо, историю вряд ли кто поверит.
— Не поверит, и хорошо, — сухо заметила я. — Про такое вообще лучше помалкивать. Это мой добрый совет. Меньше болтай, и проблем не будет.
— У меня работа такая, болтать, — напомнил Уваров и зевнул: — Спать хочется. Я буду очень тебе благодарен, если найдешь для меня угол с кроватью, где можно выспаться и отдохнуть. Если там не будет ванной, мне уже плевать. Я два дня не мылся и чувствую себя настоящим бомжом. Только кровать и спать. А еще лучше было бы в больницу под капельницу, прокапать глюкозы, чтобы восстановить силы. — Заметив мою улыбку, он добавил: — И нечего подхихикивать, у меня серьезные травмы. Все тело ноет. Я руку вообще не чувствую, голова кружится, все время тошнит.
— Серьезные травмы были у нашего сапера, когда он во время операции, нейтрализовав растяжку, сунул гранату в разгрузку, а из нее случайно выскочила предохранительная чека, сделанная из проволоки, — медленно произнесла я, подпуская к интонации жути. — Гранату надо было оставить на месте, а он пожадничал. Прикинь, что с ним было. Мне даже вспоминать страшно, и тем не менее он выжил. Мы его вытащили. Потом ему ампутировали ноги, руку, а разорванные кишки соединили напрямую трубкой.
От моих рассказов у Андрея отвисла челюсть, и он, позабыв о своих синяках, воскликнул:
— То, что ты рассказываешь, просто аномально. «Байки из склепа» какие-то. Теперь я понимаю, какой я счастливчик, что мне удалось откосить от армии. И я не жалею о времени, проведенном в дурке. Ведь я мог быть уже давно мертв или изуродован до неузнаваемости. Стал бы беспомощным дурачком, который ходит под себя.
Луч прожектора гнал по земле перед вертолетом пятно света, и в нем я пыталась рассмотреть нашу могилу. Мы пролетели мимо знакомых холмов. Пошла равнина. Вид мелькающей под нами земли породил во мне мысль, что какого лешего мы тут носимся, когда давно могли приземлиться где-нибудь и выспаться хотя бы в кабине вертолета. Нам обоим требовалось перевести дух. В вертолете есть аптечка, обработаем раны. Могилу же можно найти потом, после того как все утрясется. Я уж было хотела развернуться, бросить поиски, но в этот момент в пятистах метрах впереди, чуть в стороне от курса, я увидела фары нескольких машин. Взяла штурвал немного влево и полетела к машинам. Неспроста эти люди вот так ночью устроили пикник в степи. Мне даже казалось, что я знаю, кто это, а также почему они здесь. Перед глазами как живая встала картина — бандиты приносят боссу диск, который они забрали у меня в бесчувственном состоянии после аварии. Они начинают его просматривать, а там вместо компромата фотографии моей тети Милы в путешествии. У босса сносит крышу. Он орет, визжит и пинками выгоняет своих подручных за дверь, требуя, чтоб они не возвращались назад без настоящего диска. Грозит им, как водится у бандитов, закатать ноги в тазик с бетоном, вышибить мозги, четвертовать и опустить одновременно. И вот теперь они тут, ищут диск. Это светятся фары их машин.