— Нет, вы ошибаетесь, — проговорил владелец, и его бледное лицо немного позеленело от страха, — я никого не приказывал убивать, а с Сурковой у меня были нормальные рабочие отношения.
— Хватит пороть чушь, — заорала я в ответ, — сейчас все остаются на своих местах, а мы с Константином Семеновичем спустимся и пройдем в его кабинет. Ты, с камерой, тоже пойдешь с нами. Будешь снимать.
— Я могу отдать вам свою камеру, — робко предложил парень. Он явно не горел желанием находиться рядом с пятью килограммами взрывчатки, готовой рвануть в любую секунду.
— Разговорчики, — я свирепо смерила парня взглядом и заметила на его рубашке значок местного телеканала, — ты что, с телевидения?
— Да, — робко признался он. Такая же эмблема была на стоявшей рядом девушке.
— И ты оттуда?
— Нет. Да. Я недавно работаю, — залепетала испуганная девушка.
— Значит, оба пойдете со мной. И давайте быстро, — приказала я.
Подгоняемые дулом автомата телевизионщики послушно засеменили к ходу с крыши. Я шла следом, поддерживая Уварова под локоть. Ствол моего револьвера в этот момент был прижат к шее Михайлева. Тот шел рядом с таким видом, будто его вели на казнь. Если он так думает, то хорошо.
Мы спустились по лестнице и пошли по тротуару к зданию заводоуправления. Где-то совсем рядом завыли милицейские сирены. Везде по пути я расставляла дымовые бомбы, так, чтоб их не было заметно со стороны. Одну под лестницей в РМЦ, другую забросила в обрезок трубы, служившей столбом для креплений ворот на огороженную площадку. Еще одну просто зашвырнула в буйно росшие под стеной здания кусты. Тяжелая сумка на плече стремительно становилась легче.
— Шире шаг, — скомандовала я и заметила бегущих к нам охранников предприятия.
Очередь в воздух заставила их залечь в траву на газонах, а мы проскользнули в здание. Из-за стекла комнаты охраны на нас смотрели испуганные до полуобморочного состояния сотрудницы службы безопасности, старшей из которых было лет под шестьдесят. В центре вестибюля застыл молодой парень из АВО. В кобуре у него был пистолет, но охранник почему-то даже не пытался его достать.
— Руки за голову! Встань на колени! Моргнешь, пристрелю, — обрушилась я на него. Парень послушался, а я скомандовала охранницам за стеклом: — Разблокируйте вертушку, или я снесу вашему управляющему башку.
— Делайте, что она говорит, — закричал Михайлев, к голове которого был приставлен револьвер.
На стойке турникета зажглась зеленая стрелка.
— Стойте здесь, — велела я своим заложникам, прошла к дверям центрального входа, закрыла их и задвинула имевшийся на дверях засов. На засов укрепила муляж взрывного устройства, конструкция которого могла бы свести с ума любого сапера. Внутри устройства была замаскирована светозвуковая бомба с часовым механизмом, уже отсчитывающим свое время. Затем я вернулась, прошла через вертушку и заблокировала таким же образом двери, ведущие на территорию предприятия. Попутно выхватила у охранника из кобуры пистолет, сняла с пояса рацию и вытащила из кармана брелок с ключами от машины. Оружие было не боевым, а травматическим, поэтому пистолет полетел в урну для мусора. Ключи от машины я сунула в карман. Они могли понадобиться при отходе. Если его машины не окажется на стоянке, тогда придется взламывать первую попавшуюся.
На лестнице я тоже спрятала одну дымовую бомбу. Вся операция была рассчитана по минутам. Радиоуправление нельзя было применять из-за спецаппаратуры, имевшейся у силовых ведомств, которая глушила сигналы.
— Вы совершаете трагическую ошибку, — бормотал владелец химкомбината всю дорогу. — Я ничего не делал. Я никого не приказывал убивать.
— Разберемся, — уклончиво ответила, слушая переговоры охраны по рации.
Из того, что мне удалось услышать, было ясно, что служба безопасности полностью деморализована. Они и в страшном сне не могли представить, что их предприятие подвергнется захвату каких-то террористов-экологов. Начальник охраны беспрестанно выкрикивал в рацию тупые команды из серии: пойди туда, не знаю куда, и найди то, не знаю что. Его подчиненные метались по территории, как безголовые курицы, и никто ничего не понимал. По отрывочным слухам знали лишь, что завод заминирован, а владельца и еще нескольких человек захватили.
В просторном светлом кабинете Михайлева имелось все, что нужно для жизни современного топ-менеджера. Это была большая комната с мягкими кожаными диванами, с телевизором-аквариумом и с кучей всякой аппаратуры. А в соседней, примыкающей к ней комнате разместилась небольшая сауна с бассейном — гидромассаж и прочая ерунда. Я сразу задвинула шторы на окнах.
— Какое приятное место, — туманно улыбаясь под дулом моего револьвера, заметил Уваров.
Остальные заложники посмотрели на него как на больного.
— Что это с ним? Он что, наркоман? — нервно спросил бледный управляющий.
— Нет, просто я ему вкатила кое-чего, чтоб не буянил, — ответила я. — На самом деле он известный человек. Ведущий ток-шоу Андрей Уваров.
— Не может быть! — воскликнула репортерша пораженно. — А я думала, просто похож! — И, обращаясь к моему клиенту, сказала: — Андрей, я ваша большая поклонница. Вы не могли бы мне дать автограф?
— Для такой красавицы все, что угодно, — расцвел в улыбке счастливый Уваров и стал хлопать себя по карманам в поисках ручки. — Наверное, у меня бандиты все из карманов повытаскивали. Хотели закопать меня живьем, представляете! А она…
— А ну, прекратите все это дерьмо, вам тут не награждение «Оскаром», чтоб раздавать автографы, — дико заорала я, потрясая автоматом.
Из-за успокоительного мой клиент стал слишком словоохотлив и мог сболтнуть лишнего. Поэтому мне пришлось пойти на крайние меры.
— Ты и ты, живо сели в кресла, — приказала я управляющему и Уварову, доставая из сумки моток веревки. Уваров с радостью плюхнулся в одно из кресел.
Михайлев же попытался возразить:
— В этом нет никакой необходимости. Я и так буду вести себя спокойно.
Я велела ему заткнуться и силой затолкала в кресла, после чего аккуратно и профессионально привязала обоих, так что мужчины могли лишь крутить головами.
— Что вы от нас хотите? — спросил Михайлев, когда я, закончив обматывать его, завязала узел у него на запястьях.
— Я хочу, чтобы вы на камеру признались в организации серии убийств, покушений и в подлоге.
Мои слова заставили управляющего рвануться из пут.
— Я никогда этого не сделаю! Можете меня пытать сколько угодно, — потеряв терпение, заверещал он.
— Соблазнительное предложение насчет пыток, — заметила я. — Но на это, к сожалению, нет времени. Поэтому я сделаю иначе. Уничтожу вас морально. Скажу сейчас вот, например, нашей телезвезде, и он займется с вами любовью. От успокоительного он ни хрена не соображает.