— Может, милицию вызвать? — предложила Лера.
— Нет, — негромко, но властно сказал молодой человек, — мне тут скандалы не нужны. Сидит и сидит. Главное — никого не трогает и заполняет как бы зал. Пусть посетители думают, что у нас тут сумасшедшие очереди и люди ждут целыми днями, лишь бы попасть на прием к нашим специалистам. Главное, чтобы она ни к кому не лезла. Начнет чудить — звоните лично мне, я приму меры.
Краем глаза я уловила, что Ринат и Алина вышли из дверей школы и спускаются по ступенькам. Что-то они сегодня раньше, чем обычно. Мгновенно я сорвалась с места и вылетела из дверей салона, быстрым шагом пошла к ним. Никаких намеков на опасность в пределах двора не наблюдалось, однако мои нервы были напряжены, как струны. К Алине подошел тот самый дебиловатый парень, которого я выгнала в первый день со двора Прохоровой. Тогда, помню, он приперся с целой компанией. Алина мило болтала с парнем, но, заметив меня, перестала улыбаться, сказала что-то резко, и он сразу юркнул внутрь школы.
— Слушай, Алина, а что это за парень? — поинтересовалась я у Алины как бы невзначай, когда мы пошли к машине. — Для школьника он немного староват.
— Это Юра-Мегавольт. Он уборщиком в школе работает, — с недовольным видом ответила Алина. Я заметила на ее лице даже некое подобие смущения.
— Не думала, что ты дружишь с такими, — рассеянно бросила я, открывая перед ней дверцу. Мои глаза тем временем незаметно для окружающих обшаривали двор, крыши.
— С какими — такими? — вспыхнула вдруг Алина. — Он нормальный, он умнее всех в этой школе. У него просто мать алкоголичка, бросила его, вот он таким и стал.
— Я не оспариваю его умственные способности. Я о другом, — возразила я. — Ты — девочка-подросток, а он — взрослый мужчина, и у него могут возникнуть определенные желания.
— Не говори глупостей! — закричала Алина, краснея. — Ничего такого у него не возникает. Я все-таки не дура, понимаю!
Я захлопнула дверцу и, махнув Вячеславу, чтобы трогал, сказала Алине как можно спокойнее:
— Я не хотела тебя обидеть. Извини. Я просто забочусь о твоей безопасности.
— Ладно, забыли, — резко сказала Алина, отворачиваясь к окну.
— Ты не обижаешься? — осторожно спросила я, не желая разрушить хрупкое перемирие, установившееся между нами.
— Я сказала, нет! Не обиделась, — бросила Алина, не поворачиваясь.
— Ладно, «мелкие неприятности», не хотите ли поучаствовать в секретном задании? — объявила я своим подопечным.
— Конечно! — воскликнул Ринат. Его глаза озорно заблестели, на щеках вспыхнул румянец. — Круто! Секретное задание.
— Что, интересно, за задание? — нехотя спросила Алина, отрываясь от созерцания проносившихся мимо встречных машин.
— И мне тоже интересно, что за задание? — недовольно нахмурился Вячеслав.
— Для начала я предупрежу вашу маму, что мы задержимся, потом мы заедем в кафе по вашему выбору, а потом поедем опрашивать соседей одного бандита, будем выяснять его связи в преступном мире.
— Что за бандит? — насторожился Ринат.
Похоже, я его напугала. Надо быть осторожнее.
— Да, скорее всего, он даже не бандит, а жертва обстоятельств, — постаралась я замять опасную тему. — Потом мы поедем изымать информацию из устройства аудиослежения за одним депутатом.
— Депутатом? Уу, они все бандиты, — убежденно заявил Ринат. — Я по телевизору видел. Их потом арестовывают и сажают в тюрьму.
— Да, точно, — подтвердила я и, ткнув Алину пальцем в плечо, спросил: — Ты как?
— Я «за» на сто процентов, — отозвалась она без особого энтузиазма.
— Значит, в кафе? — проворчал себе под нос Вячеслав.
Дворик, зажатый в кольцо пятиэтажек, не отличался от сотен других таких же, спроектированных и построенных в нашем городке. Посреди пятачка пожухлой зелени — выщербленная коробка с облупившейся краской и выбитыми досками ограждения, как будто там проходил матч, по ходу которого игроков одного за другим выбрасывали с левого поля прямо через забор. Рядом виднелись сюрреалистические остатки детской площадки, как после какого-то катаклизма, — чудовищно скрученные лесенки, покореженная ржавая карусель, погнутые турники разной высоты. Завершал дворовую экспозицию стол, обитый жестью.
Пятеро мужчин пенсионного возраста яростно стучали по нему костяшками домино. Я велела Вячеславу притормозить у доминошников.
— Вы — мои дети, — бросила я своим подопечным, выбираясь из «Ауди».
За мной вышел Ринат, последней Алина, хмурая, словно грозовая туча.
— Здравствуйте, молодые люди. Я корреспондент телепрограммы «Вести Тарасова», — представилась я мужикам. — У меня к вам несколько вопросов.
— Здрасьте, — противно прокаркал один из мужчин, высохший, как мумия. — Наконец-то мы дождались счастья. Мужики, счастье привалило. Гляньте — вот оно!
— Хватит паясничать! — строго сказала я учительским тоном. — Мы по серьезному вопросу.
Седой толстяк, занимавший полстола, густо пробасил:
— У нас тут все вопросы серьезные. Вон в пятнадцатом доме десять лет крыша течет, в нашем — канализация засоренная.
— Да-да, — подхватил третий, с бельмом на глазу. — Смотрите, кругом мусор, подъезды грязные, в клумбах вместо цветов кошачье дерьмо.
Густой запах перегара, исходивший от него, просто валил с ног. Я посмотрела на детей. Ринат стоял с гадливым выражением лица, зажимая себе нос пальцами, а Алина, похоже, готовилась высказать любителям домино всю правду-матку об их образе жизни и умственных способностях. Я придержала девочку за плечо и жестом велела молчать. Алина сердито поджала губы, но промолчала. Ее глаза свирепо сверкали, как два черных алмаза.
— Извините, конечно, но подобные вопросы вам следует задавать вашему избраннику, депутату Бузыкину, который представляет ваши интересы в городской думе.
— Какой, на хрен, избранник, кого он представляет? — с предельным отвращением произнес мумия. — Я вообще на выборы не ходил.
— А на хрена туда ходить? — подхватил одноглазый. — Все же давно и так куплено. Выборы! Да лохотрон это, а не выборы.
— Я вот не ходил, не хожу и не буду ходить ни на какие выборы, — загудел седой гигант, поправляя засаленную майку на пузе. — Чертовы политики! Сидят на нашей шее, суки! Я б их всех к стенке!
— Точно, точно! — бухнул кулаком по столу одноглазый. — Как при Сталине было — раз, и к стенке. Я б добровольцем пошел их расстреливать.
Назревал народный бунт. Мне не давали вставить и слова. В перепалке вовсю зазвучала ненормативная лексика.
— Подождите минутку! — закричала я, перекрывая гвалт. — Я хотела взять у вас интервью о вашем соседе Курочкине, который напал вчера на известную бизнесменку.
Мужики замолчали. Их осоловевшие глаза в упор глядели на меня с неприязнью. Лица были враждебными, кулаки сжаты.