– Если вы их не заполняли, то не можете их увидеть. Там конфиденциальная информация.

Мне пришлось довольно долго ей объяснять, но в конце концов она поняла и даже нашла человека, который оформлял заем. Им оказался довольно приятный мужчина, с собственным кабинетом на втором этаже. Сначала я боялся, что процедура потребует долгого копания в бумагах, но он сразу вынул требующуюся папку. Я в очередной раз убедился, что испанцы работают гораздо эффективнее, чем мне казалось, но сколько бы раз это ни выяснялось, мое мнение о них как о медлительных и ленивых работниках оставалось неизменным.

Банковский служащий показал мне бланк-заявку на заем (который был заполнен по-испански). Почерк был не мой, а внизу красовалось неуклюжее подобие моей подписи. В анкете были указаны мои имя и адрес, время проживания по текущему адресу, работодатель, заработок и так далее.

– Кто-нибудь приходил сюда, чтобы заполнить анкеты? – спросил я.

Служащий взял у меня бумаги и заглянул в них.

– Нет, все бланки получены нами по почте. На них стоит штамп о получении.

Я задумался, и у мужчины появилась возможность закурить сигарету.

– Если это мошенничество, вам нужно действовать быстро, – сказал он. – Мы собираемся скоро реквизировать вашу собственность. Вам нужно предоставить доказательства своей непричастности и постараться, чтобы полиция вам поверила.

– Значит, вы лично никогда не видели человека, который подписал эти анкеты?

– Нет, но документ с окончательным предложением должны были послать на подпись к вам домой, – объяснил он. – Это точно.

– Можно я сделаю фотокопию этих бумаг, чтобы потом сверить даты, почерк и все остальное?

– Конечно.

Дома я взглянул на календарь. На соглашении о займе стояла дата – третье июня. Я хотел выяснить, что мы делали в тот день. Если мы куда-то уезжали, была вероятность, что кто-то вломился к нам и перерыл нашу корреспонденцию. Но это было маловероятно. Он или она надеялся на то, что мы не опередим его, не распечатаем письмо и не удивимся, что там бланки займа. Или мое нежелание распечатывать письма было известно, а поведение предсказуемо? Предположим, что так, но все же это весьма рискованная стратегия.

В календаре третье июня никак отмечено не было.

Я снова посмотрел на банковские бумаги. Там был указан банковский счет, с которого должны были поступать выплаты. Я не узнал номера – вероятно, он был фиктивный. Разве это нельзя было проверить по чекам? Возможно, в Испании к этому особое отношение, основанное на уверенности, что в их власти лишить вас дома. Но не один, а два банка были одурачены – очевидно, само по себе это уже доказывало, что система дает сбои.

Зазвонил телефон.

Это была Олая.

– Я обнаружила нечто очень важное, – сказала она. – По крайней мере я считаю, что это так.

Ее голос звучал напряженно, но вполне уверенно.

– Что?

– Вы знаете, где находятся конструкции Чиллиды?

– Примерно.

– Вы должны приехать туда завтра в шесть утра.

– Зачем? – удивился я.

– Поверьте, так надо. Завтра в шесть утра.

– Как вы узнали? То есть что вы узнали?

– Не могу сейчас сказать. Помните, что я вам говорила о телефонах? Вы туда приедете?

– Да, – ответил я.

– Один.

– Ладно.

Я собирался задать другой вопрос, но связь уже прервалась.

Я находился в некотором смятении, но потом мне на ум пришли другие вопросы, и я решил перезвонить Олае. Я набрал рабочий телефон, но она не снимала трубку. Я позвонил коллеге, работающему в одном здании с нами. Он отправился взглянуть.

– Очевидно, сегодня ее не было на работе, – сообщил он, вернувшись.

Глава 22

Габриэль работала в баре в ночную смену и пришла домой около половины пятого. Она уже спала рядом со мной, когда я проснулся. Я выполз из постели. Моя мать, похоже, тоже спала, но когда я пошел на цыпочках по коридору, она позвала меня из спальни.

– Куда ты идешь?

– На улицу, – ответил я.

Я бы мог сказать, что направляюсь в туалет, но каким-то образом она знала, что это не так, иначе бы не спрашивала. Но как эта глухая старая летучая мышь вообще меня заметила?

Я доехал до Сан-Себастьяна, припарковал машину на окраине города и пошел в сторону скал.

Вероятно, единственным серьезным вкладом басков в западную культуру можно считать современную скульптуру. Конструкции Чиллиды – это гигантские куски металла, вмонтированные в каменные валуны на берегу, и, естественно, все местные жители ими очень гордятся.

В тот день море было неспокойно, волны бились о берег, а я спрашивал себя, не выглядит ли произведение искусства более привлекательным в ясный день, когда его освещают предрассветные лучи солнца, или таким конструкциям больше подходит штормовая погода.

Я не мог избавиться от ощущения, что выбрал неверную дорогу. Мне пришлось спуститься по почти отвесной тропинке, которая привела меня к опасному месту на камнях у подножия скалы. Я продолжил свой путь с большей осторожностью. Я надел неподходящие ботинки и одежду, потому что решил, что после встречи сразу поеду на работу. Я медленно, по дюйму, обошел скалу, и передо мной появилась первая из трех конструкций: огромные металлические клещи, воткнутые в камень. Вскоре я заметил вторую: такую же, как первая, но установленную под более правильным углом. Такую же суровую и строгую, как здешнее море.

Конструкции мне понравились. Они немного напоминали знаки евро или старые открывашки для консервов. Они как будто хвастались своей крепостью и функциональностью.

Теперь стала видна и третья конструкция. У нее была немного другая форма: дополнительная вертикальная линия спускалась вниз.

Еще окончательно не рассвело, а третья конструкция все еще находилась на расстоянии. Я сосредоточился на передвижении среди валунов и, когда приблизился, снова посмотрел на скульптуру.

У меня не скрутило желудок и не выделилась слюна. Я стоял прямо, а из моего рта просто текла рвота на подбородок и одежду.

Никогда в жизни мне не было так страшно.

На некоторое время мне пришлось присесть, а когда ко мне вернулись силы, я решил, что обязан подойти ближе.

На моем пути оказались валуны, и мне пришлось забраться немного выше, чтобы добраться до места. Теперь я разглядел одно ребро, посеревшее и голое, на нем не было мяса, как будто его обглодало животное. Ребро торчало из тела горизонтально; его выбили сзади, но одним концом оно еще держалось.

Само тело было наколото на металлическую часть конструкции, и стальной конец торчал из живота. Это была женщина. На ней была белая майка, задранная на груди; ткань стала коричневой от засохшей крови. Остатки рубашки на плечах яростно трепал ветер.