— Ага, — рассеянно кивнула я. — А чего же они развелись-то?
— О-о, — протянул Симбирцев, — это целая история. Жанка — ну, Васькина первая жена — была филологиней. Романо-германский, все такое. Работала переводчицей в каком-то институте. А Васька после армии в ментовку подался и, надо сказать, быстро продвинулся.
Симбирцев не успел досказать. Катафалк уже подъехал, похоронная бригада явно спешила и действовала чуть быстрее, чем следовало.
На прощание во дворе — гроб установили на табуретках — ушло от силы минут пять. Наверняка рабочие похоронной конторы управились бы и быстрее, но им все равно пришлось бы ждать, пока катафалк выедет из ворот, чтобы дать дорогу «Мерседесу» Жанны.
Первая жена Василия Ивановича Довженко, кажется, даже не посмотрела на гроб. Вручив деньги вдове, Жанна быстро села в машину, и хоронили моего клиента уже без участия дамы с платиновым перстнем.
* * *
— Леня Симбирцев говорил мне, что вы встречались с Васей в тот роковой день, — низким прокуренным голосом проговорила Вера Ефимовна Довженко.
Я кивнула.
Сидя в кресле перед вдовой своего бывшего клиента на следующий после похорон день, я чувствовала себя неловко: ведь Симбирцев так и не поверил до конца, что я не могла предотвратить смерть Довженко, поскольку в этот момент меня уже просто не было рядом. Симбирцев думал, что я что-то скрываю, и предпочитал не вдаваться в подробности, оставив их на моей совести.
Как ни странно, он воспринимал возможность подобного поворота дела как нечто само собой разумеющееся, и его отношение ко мне отнюдь не изменилось.
Но мне от этого было не легче, и я твердо пообещала себе разобраться в перипетиях гибели моего клиента и доказать — и Симбирцеву, и самой себе, — что мое профессиональное достоинство по-прежнему вне подозрений. Сознавая всю двусмысленность своего положения, я взялась за расследование.
После похорон (но перед поминками, так как русский народ подчас позволяет себе за поминальным столом как следует расслабиться, чтобы снять напряг) я попросила Симбирцева представить меня вдове и попросить о визите. Мне достаточно было сказать, что я выполняла конфиденциальное поручение ее покойного супруга, и Вера Ефимовна тут же назначила встречу на вторую половину следующего дня — с утра она намеревалась вновь посетить кладбище.
— Вы можете рассказать, в чем состояло ваше… э-э… поручение? — осторожно осведомилась Вера Ефимовна. — Я понимаю, что вопрос щекотливый, но не исключено, что вы могли бы пролить свет на некоторые обстоятельства. Дело, сами понимаете, какое…
Я снова утвердительно кивнула и, попросив разрешения закурить — Вера Ефимовна тут же пододвинула мне одну из многочисленных пепельниц, стоявших по разным углам квартиры, — сказала:
— Я сопровождала груз. Маленький такой груз. Нечто, умещавшееся в коробку из-под испанского печенья. Знаете, такие пачки книжного формата? Сейчас ими все мини-маркеты завалены.
— Да-да, — произнесла Вера Ефимовна, внимательно меня слушая. — Я купила как-то раз. Не понравилось. Слишком много красителей.
Вдова Довженко была одета в старомодное темно-коричневое платье с широким черным поясом. На ее шее при каждом повороте головы моталась толстая нитка крупных жемчужин в два ряда.
Приглядевшись, я заметила некоторый допустимый для траура минимум косметики — слой пудры был уложен не очень ровно — и, не без удивления, — завивку. Могу поклясться, что вчера ее волосы были прямыми, так что Вера Ефимовна явно заглянула в парикмахерскую либо по пути на кладбище, либо после посещения свежей могилы супруга. Любой из этих вариантов был для меня весьма показательным — на самом деле Довженко не так уж скорбит об усопшем-убиенном, как следовало бы. А значит… Что именно это значит, мне и предстояло выяснить в ходе расследования. Может быть, у несчастной вдовы нервный срыв, и с ней вообще лучше сейчас не разговаривать?
— Что было в коробке, вы знаете? — спросила меня Вера Ефимовна.
— Нет. Мои обязанности охранника заканчивались в тот момент, когда груз был помещен в сейф. Так мы заранее договорились с вашим супругом. Я получила гонорар и покинула номер. Это произошло в 12.45.
— Ровно в час его убили, — поджав губы, сказала Вера Довженко.
Подтолкнув к себе пачку крепких шведских ментоловых сигарет, она кончиками ногтей уцепила за фильтр одну из них и, закинув ее себе в рот, поднесла зажигалку, тычась концом сигареты в сердцевину пламени.
— Сейф был пуст, — проговорила она после двух затяжек. — Получается так, что вы охраняли груз не только для моего мужа, царствие ему небесное. Нет-нет, вы не подумайте, что я вас подозреваю. Рекомендация Лени Симбирцева многого для меня стоит. Тем паче, у вас наверняка есть что-то вроде алиби?
— В общем, да, — подтвердила я. — Уходя из гостиницы, я зашла в расположенный на первом этаже магазинчик и за пять минут до перерыва — как раз в час — перемерила пять блузок, ни одну не купив. Разумеется, меня запомнили. Наверное, я похитила у девушек несколько минут от обеда. Такое не забывается.
— Знаете что, — неожиданно предложила Вера Ефимовна, — а что бы вы сказали, если бы я наняла вас? А? Как вы на это посмотрите?
— Что-то транспортировать? Охранять? — спросила я, несколько удивленная таким неожиданным предложением. Право слово, я иду нарасхват.
— Да нет, — отмахнулась Вера Ефимовна. — Ни то ни другое. Надо найти.
— Убийцу вашего мужа?
— Еще чего! — хмыкнула Вера Довженко. — На кой он мне сдался?
— Тогда что?
— То, что было в коробочке, — хитро улыбнулась вдова. — А убийца… Как говорят в народе, судьба его накажет. Я не трибунал, приговоров не выношу. И кто его знает, что там было на самом деле…
— В смысле?
— Ну, может, Вася повел себя неправильно, — с непередаваемой интонацией произнесла Вера Ефимовна. — Его и наказали. Времена-то сейчас сами небось знаете какие. Так что тут еще надо посмотреть, что к чему. А лучше — так и вообще не вникать. Ни вам, ни мне.
«Груз, значит, найди, а в детали не влезай, не твоего, мол, ума дело, — подытожила я про себя. — Интересная перспективочка вырисовывается».
— И часто ваш муж поступал, как вы только что выразились, «неправильно»?
— Бывало, — охотно согласилась со мной Вера Ефимовна.
Сделав одну за другой три глубокие затяжки, она с силой потушила сигарету о донце пепельницы и проговорила, разгоняя клубы выпущенного дыма:
— Сложнее перечислить, когда Вася поступал правильно. Ну посудите сами, разве из милиции просто так выгоняют? Это что же нужно сотворить, чтобы тебя вышвырнули, а? Взяли за шиворот, как паршивого кота, и выкинули на улицу! И это в наши-то времена!
— Василий Иванович работал в отделе… — медленно начала я, ожидая, что Вера Ефимовна Довженко продолжит мою фразу.