Женщина подошла к своему дикарю, взяла его лицо в ладони, всмотрелась:
— Чего глаза-то такие грустные? Устал? — Алина так горячо, как могла, поцеловала его в губы, виновато улыбнулась: — Так лучше?
Дикарь кивнул, снял с шеи свое забавное ожерелье, надел через голову на женщину, поправил на шее и тоже крепко ее поцеловал. Подержал за плечи сильными руками, потом сдвинул в сторону и вышел в прихожую. Хлопнула входная дверь.
— Ну вот… — развела хозяйка руками. — Ни здрасте, ни до свидания. И гадай теперь, то ли к ночи вернется, то ли вообще на неделю пропадет?
Она перешла в комнату, остановилась перед зеркалом, трогая пальцами висящие на тонком ремешке украшения. Птички из дерева, зверьки из кости, капельки из камня, плетение из нитей. Немножко аляписто, как положено экзотике, но надевать можно. Не к вечернему наряду, конечно же, а как пляжный вариант.
Юля отложила планшет, подошла, тоже пощупала ожерелье и вдруг сказала:
— Он больше не придет.
— Почему? — Алина опустила взгляд на дочку.
— Разве ты не почувствовала? Он с тобой попрощался.
Внутри женщины что-то остро екнуло, словно прокололось, и душа налилась едкой черной пустотой.
— Это… как?
— И дракона, наверное, я тоже больше никогда не увижу… — вздохнула девочка и снова взялась за планшет. — Так ни разу вместе и не сфотографировались.
Алина медленно сняла ожерелье и положила на полку перед зеркалом. Потом так же медленно вышла в прихожую. Сорвалась с места и кинулась на лестницу, добежала до лифта, принялась колотить ладонью по кнопке вызова, пока двери не открылись, спустилась вниз, выскочила на улицу и там закрутилась среди машин, в немом бессилии то открывая, то закрывая рот.
Кого звать? Алина даже не знала его имени!
Знакомая плечистая фигура мелькнула в конце дома.
— Э-э!!! — Женщина подпрыгнула, махнула рукой, кинулась было вдогонку, и тут вдруг случилось нечто очень странное.
Напротив дикаря опустились два огромных дракона, с них спрыгнули люди в раскраске, из-за угла дома показался пятиэтажный великан, деревья на газонах дрогнули, и прямо из стволов возникли еще две худощавые фигуры. Вся эта толпа собралась вокруг парня, с выжиданием глядя на него.
Парень отрицательно покачал головой.
И вся собравшаяся толпа, развернувшись, разошлась, исчезла так же молчаливо и быстро, как появилась.
По спине женщины пробежал холодок. Всем своим нутром она ощутила, что стала свидетелем чего-то невероятно важного. Причем чего-то, связанного именно с ней.
Новое чувство сбило недавний порыв, и Алина остановилась.
— Да ну, чего может случиться? — пожала она плечами. — Мы даже поссориться не способны, потому как языка общего нет. Повода для обиды я тоже не давала. Так что нечего придумывать, ничего он меня не бросил. — Женщина отступила и пошла к своей парадной. — Наверняка завтра придет. Надо только мороженого разных сортов прикупить. Представляю, как полезут у него глаза на лоб…
* * *
Профессора Добрякова разбудил оглушительный рев вертолетных лопастей. Места на парковке за двадцатым домом было мало, однако легкий соосник «Ка-226» в камуфляжной окраске туда все же втиснулся. Тут же сдвинулась в сторону боковая дверца, на асфальт, придерживая фуражку, выпрыгнул Шойгу, побежал в сквер.
Этнограф, тряхнув головой, поднялся с ложа из полиэтиленовых пакетов, ощупал себя руками. С удивлением поднес к глазам ремешок с костяным солярным диском, тряхнул ожерельем с какими-то амулетами, поймал соскальзывающую с живота деревянную флягу, собранную из тонких, украшенных резьбой пластинок.
— Иван Викторович! — еще издалека поздоровался министр. — Я просто потрясен! Вы добились этого всего за несколько часов. Просто нет слов. Вы настоящий гений!
— А что я сделал? — растерянно переспросил ученый, выдернул пробку из фляги, понюхал содержимое, сделал маленький глоток.
— Они ушли! После разговора с вами все дикари немедленно ушли! А вместе с ними и остальные племена, и драконы, и великаны, в общем, — все. Район пуст! В Москве не осталось больше ни единого дикаря.
— Да?
— Как вы этого добились?! Это просто потрясающе! — Шойгу, наконец добравшись до Добрякова, схватил его за руку и горячо ее потряс.
— Значит, все-таки ушли? — Этнограф потер пальцами подбородок. — Дайте подумать. Насколько я помню, мы ели кашу. Потом пили компот из сухофруктов. Из смеси различных плодов. Я протянул свою кружку дикарю… Он что-то увидел, и меня оглушили. И ушли, оставив флягу и священные амулеты…
Профессор Добряков сделал из фляги еще глоток, кивнул:
— Ну да, картинка складывается. Они ушли, бросив священные амулеты и оставив мне флягу с напитком, который можно пить. Это означает, что компот, который я им наливал, им пить нельзя… — Иван Викторович резко вскинул голову, поправил очки: — Полагаю, среди фруктовой смеси оказались плоды, которые данным племенам нельзя использовать по религиозным убеждениям. По моей вине они целый вечер употребляли табуированную пищу. Теперь они стали отверженными. У примитивных племен, Сергей Кужугетович, нарушение табу — это крайне, крайне тяжелый проступок. Немудрено, что от нас сбежали и сами нарушители, и все их сотоварищи, которые испугались, что могут попасть в аналогичную ловушку! Вероятно, никого из них мы уже больше никогда не увидим.
— Ну и слава богу! — с облегчением выдохнул Шойгу. — Пусть «папуасами» лучше занимаются этнографы, а не солдаты. Узнать бы только, что за курага с изюмом так потрясли наших крашеных партнеров? Министерству обороны на всякий случай не помешал бы стратегический запас…
* * *
За несколько дней рати Спасенных Земель смогли освободить от демонического рабства всего лишь несколько горных отрогов — не больше пары часов пути от Врат Демонов в любую из сторон. И потому, когда к воинам родов прилетели птицы с призывом возвращаться за пелену, все отряды вернулись из мертвого мира задолго до рассвета, плечом к плечу выстраиваясь на поле жертвоприношения.
Драконы и волоты, люди и гмуры стояли в общих рядах, не делая меж собой никаких различий. Смертельная схватка против общего врага, против жестоких порождений тьмы и смерти, сплотила их еще крепче, чем ранее. Выручая друг друга, им не раз довелось проливать кровь ради тех, кого раньше они называли просто соседями, а нередко — и жертвовать собой ради воинов иного народа. Теперь они стали не только соратниками. Они стали кровными братьями, и это родство уйдет в глубину поколений, создавая единый могучий народ Спасенных Земель.
Вместе они в очередной раз отстояли Спасенные Земли. Вместе — разгромили порождения зла. Вместе — доказали свою силу и отвагу. Пусть воинов в вернувшихся ратях стало меньше, намного меньше. Но армия Спасенных Земель не ослабла — она стала сильнее! Ибо в жестокой битве осознала свою несокрушимую мощь. И теперь еще многие, многие века сказители будут воспевать в своих былинах подвиги смертных, сошедшихся в великой битве со Злом — и одержавших победу! Вошедших в мир смерти и разгромивших демонов прямо в их логове, отстояв право своего мира на свободу и процветание.