— Ну что? — обратилась я к Олегу. — Показывай, куда топать?
Соколов-младший повел меня по узкой тропинке мимо деревянных домов, которые выглядели так плачевно, что было удивительно, как в таких домах могут еще жить люди. Но они там жили, о чем свидетельствовал дымок из труб.
Мы прошли несколько метров, потом повернули, обогнули один большой дом и оказались перед забором.
— И что дальше? — спросила я, прикидывая, можно ли через забор перелезть. Удовольствием это, конечно, будет сомнительным.
— Тут есть одна лазейка, — принялся отсчитывать доски Олег. — Сейчас найду.
— Ты здесь уже бывал?
— Два или три раза, уже не помню.
— А почему именно здесь?
— Здесь Катя рядом живет.
— Катя?
— Это моя знакомая, с которой встреча сейчас.
— Ясно. Ну что?
Олег наконец нашел неприколоченную доску и отодвинул ее в сторону. Мы пролезли и очутились между деревьев. Это был большой двор. Посредине стоял заброшенный дом. Некоторых стекол в окнах у него не было, и чтобы как-то прикрыть эти проемы, их заколотили досками. Крыша покосилась и норовила упасть. Рядом с домом стояли два сарая, чуть дальше — туалет. И прямо напротив нас виднелась калитка в заборе. Она была приоткрыта.
— А почему мы не через нее вошли? — показала я Олегу на калитку.
— Мы с другой стороны. Чтобы никто не догадался.
— Как же, — засмеялась я. — Никто не догадается. Вон следов в снегу сколько понаделали. Ты уверен, что их никто не заметит?
Олег тупо посмотрел себе под ноги.
— Все равно. Про этот ход никто не знает.
— Теперь узнают, — твердо сообщила я. — Слушай, а ты что, еще кого ожидаешь? — эта, казалось бы, простая и давно напрашивающаяся мысль только что посетила мою светлую голову. — Ну, говори. Зачем маскируешься? Катя твоя наверняка знает про этот лаз. Так от кого ты скрываешься? Отвечай!
— Ну, знаешь, Евгения! — сурово и как-то по-взрослому произнес Олег. — Мне уже и сказать ничего нельзя. Ты со своим извращенным умом во всяком слове невесть что видишь. Я просто имел в виду, что это наша тайная тропа. И только. Что хожу я здесь, потому что прячусь. От кого? Я и сам не знаю. От людей, от соседок любопытных.
— Ясно. Детский сад, — успокоилась я. — Идем. Твоя Катя уже ждет.
Мы прошли по глубокому в этом месте снегу, оставив за собой четкие следы, прекрасно показывающие направление.
— В доме не разговаривай, — тихо сказал мне Олег. — Я покажу тебе, где остановиться.
— На твоем месте было бы лучше не скрывать меня.
— Посмотрим.
— Учти, слишком далеко от тебя я не собираюсь находиться. Подойду по-любому. И вообще прошу без глупостей. Если соберешься опять сбежать, я тебя наручниками к себе прикую. Понял? Если что, зови меня сразу. И не надейся, что я буду стоять далеко.
Мы обошли дом. Соколов-младший потянул за дверь. Она открылась, и мы вошли внутрь.
Здесь не было темно. Окна кое-где еще оставались целыми, да и дыры опять же — в потолке и в стенах. Разглядеть можно было все. Мы сделали несколько шагов, и Олег знаком показал мне, чтобы я остановилась и стояла здесь. Я мотнула в ответ головой, не очень уверенная в том, что слово сдержу.
Он прошел еще вперед. И тут я услышала звонкий голос:
— Наконец-то ты…
— Катя, — перебил девушку Олег. — Со мной телохранитель, так что давай отойдем в ту сторону и не кричи так громко.
— Телохранитель? — переспросила девушка.
— Да.
Ребята отошли к окну. Вокруг было тихо, так что я не стала настаивать на своем близком присутствии. Осталась ждать здесь.
Я не хотела вслушиваться в их разговор, но все слышала. Так случается, что некоторые люди умеют шептаться гораздо громче, чем говорить. Они сами не замечают этого, им кажется, что все в порядке.
— Зачем тебе телохранитель? — Девушка говорила тише, чем юноша.
— Папаша мой захотел, — сказал Олег. — Но она безобидная. Я имею в виду, что ничего про нас точно рассказывать не станет. Она просто охраняет меня, вот и все. Через несколько дней я уеду за границу, и тогда все успокоится. По крайней мере со мной.
— А как же твой отец?
— С ним ничего не случится. С ним такие лбы ходят, что никто и приблизиться не посмеет.
— Наверное, ты знаешь, что говоришь.
Я слушала и не понимала, о чем таком они говорят, чего нельзя было бы сказать по телефону? А может, они просто встретиться хотели? Вдруг у них любовь? Вон как смотрят друг на друга. Хотя и не целовались.
И еще меня очень заинтересовал сам разговор. Олег говорит, что якобы проблемы исчезнут, как только он уедет за границу. Значит, именно он виновник всех проблем. Мне, конечно, все равно. Мое дело маленькое — охранять. Но с другой стороны, как я буду его охранять, если не понимаю, что происходит и откуда можно ждать опасности?
Я предполагала, что неприятности возникли у отца. А сына он просто на всякий случай решил держать под охраной. А тут получается, что сын — главное действующее лицо. Но как такое может быть? И почему Соколов не сказал мне всей правды?
Разговор возобновился, и мне снова пришлось навострить ушки.
— Мне так не хочется, чтобы ты уезжал, — сказала Катя.
— Думаешь, мне охота. Но надо. А сейчас вообще это единственный выход.
— Не нравится мне все это, — произнесла девушка, вздохнув.
Как она права! Мне тоже это не нравится.
И тут я буквально нутром почувствовала опасность. И не только потому, что поняла — в этом деле охота ведется в первую очередь на сына, именно сейчас. Я вроде как по запаху ее чувствую.
Мне стало неуютно, и я пошевелилась. Надо сказать подросткам, чтобы заканчивали разговор.
— Олег, мы не можем больше тут находиться. — Я вышла из-за своего укрытия.
— Да, сейчас идем. А давай подвезем Катю к дому? — попросил Соколов-младший.
— С удовольствием. В машине, впрочем, и могли бы поговорить.
Я на самом деле не понимала, зачем им потребовался весь этот цирк. Мест, что ли, других нет для бесед? Или это у них особый пунктик?
Мы собрались уже выходить, как вдруг я отчетливо услышала, как на улице хлопнула дверца машины. Не моей машины — это точно.
— Мы кого-нибудь еще ждем? — тихо спросила я у Олега, всем своим видом показывая, что нам надо вести себя очень тихо.
— Нет.
Снова тишина. Никаких голосов. Ничего. И двери больше не хлопали. Значит, можно предположить, что вышел только один человек. Хотя если народ умный, то они специально могли не хлопать. К примеру, один лоханулся, а остальные вели себя более тихо. Однако на всякий случай нам не помешает быть осторожными.