Я спокойно прервала его:
— Господин Маркарян, нужно, чтобы я вам поверила. Если не поверю, то просто не буду на вас работать.
— Ага. Правильно, — проговорил он, — совершенно правильно. Значит, вот что. Вы проходите в комнаты, что я вас тут держу? Э-эй, как тебя… псих…
— Не псих, Гамлет, а псих-хо…анал-литик! — донесся из глубины квартиры чей-то пьяный глас.
— Ну ладно! Аналитик… а-на-лити… А налей, раз ты… а-налитик! Честное слово, — повернулся он ко мне, — я вообще почти не пью, а за последние дни выпил больше, чем за всю свою предыдущую жизнь.
— Это совершенно неважно.
Он провел меня в гостиную, в которой — в полном соответствии со статусом комнаты — обнаружился гость. Гость этот, уже потревоживший мой слух, теперь предстал во всем великолепии моему взгляду. Это был молодой мужчина лет тридцати — тридцати двух, с аккуратной прической, тотальную «оппозицию» которой представляла его одежда. Он был словно склеен из половинок двух разных людей: верхняя представляла вполне культурного на вид человека в черном пиджаке и белой рубашке, вторая же, очевидно, была позаимствована у какого-то раздолбая, промышляющего выступлениями на народных игрищах в роли Петрушки: оранжевые с желтыми полосочками штаны, тапочки с загнутыми носами… в общем, колоритная фигура.
— Здрасте, — сказал он. — Вы, я так понял… э-э… будете нас спасать? Ну что же, дело чрезвычайно п-положительное. Положительно, надо выпить!
— Так, вот этого я и ожидала, — сказала я, усаживаясь в кресло. — Вас как зовут, молодой человек?
— Кругляшов.
— Отлично, Кругляшов. Пить я не буду, а вот зачем вы меня пригласили, выслушаю охотно.
В комнате появился Маркарян.
— Женя, — сказал он, усаживаясь напротив и глядя мне в лицо доверительным взглядом, — вот я даже не знаю, с чего начать…
— Начните с главного, — посоветовала я.
— Хм… с главного. Я бы… это самое… да. Ну хорошо. Только я… у вас хороший слух?
— Вообще-то не жалуюсь, — с некоторым удивлением ответила я. — Сложно представить себе человека моей профессии, который был бы туг на ухо.
— Да уж если честно, — отозвался психоаналитик Кругляшов, — то сложно представить человека вашей профессии, который был бы… хо-хо… женщиной!
— Не будем об этом, — недовольно сказала я. — Если уж я не похожа, на ваш взгляд, на человека моей профессии, то и вы, господин Кругляшов, мало отвечаете профессии психоаналитика в том представлении, какое у меня сформировалось. Но, я думаю, вы меня все-таки пригласили для иного. А не чтобы обсуждать, в какой степени внешность соответствует той или иной профессии! Ну что же, Гамлет Бабкенович, я вас очень внимательно слушаю.
Маркарян встал, присел прямо на корточки напротив меня. Потерев широкой ладонью лоб, он сказал:
— Вы, наверное, заметили, сколько квартир на нашей лестничной площадке, так, Женя?
— Конечно, заметила. Четыре. Почти во всех домах так — по четыре квартиры на одной лестничной клетке.
— Да, да. Как видите, общих коридоров у нас нет, двери квартир выходят сразу в подъезд. Но не в этом дело. На моем этаже расположены квартиры с номерами 9, 10, 11, 12. Десятая — это моя. Вот там, за стенкой — квартира моего друга и бывшего компаньона Бармина, — сказал Маркарян. — Это одиннадцатая квартира. Напротив моей двери расположена дверь квартиры номер девять. Там жил еще один мой друг, Толя Мельников.
— Жил? — переспросила я, тотчас же вычленяя самое существенное, на мой взгляд, слово в этой фразе.
— Вот именно, жил!! — вдруг завопил Маркарян и так врезал кулаком по полу, что я даже вздрогнула. — Жил, жил, жил!!! А теперь Мельников… теперь Мельников там не живет!
— А Бармин?
— И Бармин!!
Я промолчала.
Маркарян несколько успокоился и, приблизив ко мне толстощекое свое лицо, проговорил:
— Вы видели, Женя, на этаже есть еще одна квартира, так?
— Так, — согласилась я, — номер двенадцать. Расположенная по диагонали лестничной площадки.
— А вы заметили, чем дверь этой, двенадцатой, квартиры отличается от всех остальных, которые на нашем этаже, а?
— Заметила. В двенадцатой старая дверь, наверно, установленная еще строителями этого дома. Добротная, конечно, но уже весьма почтенного возраста. А двери в вашей квартире и в квартирах двух ваших соседей, господин Маркарян, — железные.
— Правильно! — возбужденно проговорил Маркарян. — Потому что в моей квартире… в моей квартире живу я! В тех тоже люди жили, и не последние люди! А в двенадцатой живет не пойми что — чмо какое-то! Черт знает кто!..
Я подняла на Маркаряна глаза. Откровенно говоря, прелюдия что-то затянулась. Еще ничего по существу дела я не услышала, хотя с того момента, как переступила порог этой квартиры, прошло уже достаточно времени.
— Гамлет Бабкенович, — терпеливо выговорила я прихотливое имя и отчество Маркаряна, — все-таки вы начали совсем уж издалека. Зачем вы меня сюда пригласили? Да, я вижу, что вы находитесь в тревожном состоянии, что вы напуганы, но, однако же…
— Хорошо! — заерзав на ковре, заявил Маркарян, перебивая меня. — Хорошо, я скажу! Женя, я человек не суеверный, я в церковь хожу, я православный христианин, как все уважающие себя армяне… к тому же моя мама — русская…
— Господин Маркарян! — поспешила прервать его я, видя, что он снова съехал «на обочину» и может начать рассуждать о своей родословной, не затрагивая основного вопроса, из-за которого он меня сюда пригласил. — Вы все-таки уже пошли в нужном направлении, мне кажется. Так не отклоняйтесь!
Гамлет Бабкенович округлил свои светлые глаза. Он потянулся ко мне и, понизив голос, проговорил:
— Женя, в двенадцатой квартире живет дьявол!!
Я откинулась на спинку кресла и несколько принужденно улыбнулась. Все это напомнило мне диалог между мной и моим соседом дядей Петей, который в свое время жаловался на то, что к нему приходят какие-то подозрительные молодые люди криминальной наружности. Молодые люди не были плодом белогорячечного воображения дяди Пети, они действительно приходили, как это установили первые же мои наблюдения. Оказалось, крутые молодцы хотели, чтобы одинокий дядя Петя подмахнул им подпись в дарственной на квартиру, а они взамен обещали заботиться о нем до гробовой доски. Как показывает мой опыт, те, кто подписывал подобные договоры для «опекунов», обычно ждали своей гробовой доски очень недолго. Так вот, мне удалось отвадить этих индивидуумов от моего соседа, после чего я несколько раз вдумчиво спрашивала его:
— Слушай, дядь Петь, а в последнее время с тобой не происходило ничего странного? Ну, никто к тебе не приходил… ничего не предлагал?
— Приходил, — ответил дядя Петя, ложась на коврик в прихожей и поднимая левую ногу, которую он почему-то именовал «задней ногой». — Зеленый черт приходил!