— Какое? — полюбопытствовал Монс.
— Вы войдете в состав «Мэкакуса М».
— Я?
По спине Маркуса пробежал холодок, а Монс, казалось, чего-то не расслышал. Но Сигмунд подошел и похлопал его по плечу:
— Именно вы. Нам нужно немного добавить тяжести в группу.
Монс покачал головой:
— Да, но я же слишком старый.
— Вовсе нет, — возразил Сигмунд. — Он ведь совсем не старый, да, девчонки?
— Нет, — согласилась Элен Кристина. — В самый раз.
— И выглядите еще моложе, — добавила Муна.
Монс все еще стоял у двери в коридор. Он поставил гитару на пол и снял шапочку. Маленький человек с сединой в волосах, в белой рубашке и серых брюках с подтяжками, с вспотевшим лбом и красными пятнами на щеках. Он неуверенно посмотрел на Маркуса:
— А ты что скажешь, Маркус? Ты не считаешь меня слишком старым?
Маркус не хотел ничего говорить. Почему именно он должен принимать решение? Если он скажет, что считает отца слишком старым, тот однозначно откажется от предложения. Одна мысль о том, что его собственный отец будет играть в рэп-группе, в десять раз усиливала его смущение. Если бы он мог сказать, что думает на самом деле, он бы сказал: «Да! Да! Да! Мне кажется, ты на сто лет старше, чем надо. Если ты будешь играть в группе, ты выставишь себя на посмешище, так что я не посмею показываться никому на глаза!»
Но если он так скажет, возможно, он никогда больше не увидит этой папиной улыбки. Хотя Маркусу от нее стало грустно, он никогда не забудет этой улыбки, никогда, даже после того, как отец отправится в другой мир.
— По-моему, ты совсем не слишком старый, папа, — сказал он вслух и тоже постарался немного улыбнуться.
Уголки губ у Монса немного задергались, но он все еще с неуверенностью смотрел на сына.
— Ты правда хочешь, чтобы я играл в группе?
Маркус сглотнул.
— Да, папа, — ответил он.
Большая улыбка Монса вернулась на место.
— Тогда, парни, у нас будет трио.
Маркус кивнул.
— Маме бы это понравилось, — сказал он.
* * *
После пары попыток члены группы «Мэкакуса М» и девочки решили, что Монсу лучше не читать рэп, а довольствоваться игрой на гитаре. Предложение Муны надеть на него новую одежду было на корню отклонено. И Монсом, и Маркусом. В результате обсуждения новый гитарист занял место так же далеко, как ударник, только по другую сторону сцены. Там он и должен был стоять в обычной одежде и придавать «Мэкакусу М» недостающую тяжесть. Когда всё решили, Монс положил вязаную шапочку на стол и встал на свое место. Все шло не так плохо, но что-то не складывалось.
— Не знаю, в чем дело, — сказал Монс, когда они ели булочки и пили какао. — Я все время чувствую себя не в своей тарелке.
— К сожалению, не могу ничем тут помочь, — сказал Сигмунд и взял последнюю булочку с клубничным вареньем. — Я не вижу, что вы делаете. Мне нужно концентрироваться на собственном выступлении.
— Я могу сказать, в чем дело, папа, — вмешался Маркус. — Ты прыгаешь вверх-вниз, когда играешь.
— Да, — признался Монс и издал маленький смешок. — Я просто стараюсь быть одним из ребят.
— Именно этого вам и не надо, — сказала Эллен Кристина. — Есть еще булочки с вареньем?
— Есть. У меня во рту, — отозвался Сигмунд.
— Что ты сказала? — переспросил Монс.
— Вам не надо стараться быть одним из ребят, — повторила Эллен Кристина. — Когда вы в первый раз нам играли, вы же не прыгали?
Монс покачал головой:
— Нет. Я был больше самим собой.
— И как раз это было здорово, — продолжала Эллен Кристина. — Можно, я возьму последнюю, с ветчиной?
— Я тоже ее хочу, — сказал Сигмунд.
Эллен Кристина кивнула:
— Она моя. И поэтому вы чувствовали себя не в своей тарелке.
Монс растерянно на нее посмотрел:
— Почему поэтому?
— Потому что вы пытались быть одним из ребят. А это не так.
— Да, пожалуй что, — согласился Монс.
Маркус заметил, как отец слегка осел на стуле.
— Не обязательно быть одним из ребят, — сказала Эллен Кристина. — Но вы можете таким стать. Если захотите.
— Как? — поинтересовался Монс и выпрямился. Маркус тоже вытянулся. Ему тоже было любопытно, как папа может стать одним из них.
— Вы можете быть одним из ребят, если не будете стараться быть таким, — пояснила Эллен Кристина.
— Сейчас я что-то не совсем понял, о чем ты… — начал Монс.
Сигмунд прервал его:
— Она имеет в виду, что вы и так один из нас, правда, Эллен Кристина?
Но Эллен Кристина его не слушала.
— Вам надо быть тем, кем у вас лучше всего получается, — сказала она. — Вы должны быть Монсом. Тогда вы будете чувствовать себя не снаружи, а внутри.
Монс еще раз посмотрел на нее растерянно.
— Внутри чего? — спросил он.
— По-моему, она имеет в виду внутри тебя самого, папа, — сказал Маркус.
— Да, — подтвердила Эллен Кристина. — Именно это я и имела в виду.
— И тогда вы будете одним из ребят, — сказал Сигмунд. — Очень все просто.
Какое-то время все сидели молча. Потом раздался голос Монса:
— Умно сказано.
— Спасибо, — сказал Сигмунд.
— Нет, я не про это, — возразил Монс. — Эллен Кристина умно сказала.
Она кивнула:
— Я знаю. Я очень много думаю. Больше про себя, — добавила она и улыбнулась Сигмунду.
Он улыбнулся в ответ.
— И я тоже, — сказал он и взял со стола вязаную шапочку. — Наденьте ее, Монс. Тогда вы еще больше будете самим собой.
— В этом есть смысл, — сказал Монс и посмотрел на Эллен Кристину, которая кивнула в ответ.
— Да, конечно, есть смысл, — подтвердил Сигмунд. — И таким образом мы разрешили нашу небольшую проблему. Маркус, ты не мог бы сделать еще пару бутербродов с вареньем, если тебе несложно?
* * *
Когда Сигмунд и девочки ушли, Маркус и Монс остались молча сидеть в гостиной. Монс читал газету. Маркус листал журнал. Ему нравилось чувство, что они каждый сам по себе и оба вместе одновременно.
Монс оторвался от газеты:
— А тебе как кажется?
— Что, папа?
— Ты думаешь, я выставлю себя на посмешище?
— Нет, если сделаешь, как говорит Эллен Кристина.