— Ой, да у нее кровь! — ахнул Барт, попятившись. И добавил с упреком: — Я этого не выношу.
— Он хотел меня убить, — сказала молодая женщина, лицо которой было залито слезами и кровью.
— Видно, у него среда плохой день, — заметил Барт. — Вы бы подсыпали ему в суп «Теместы».
Эме вошла в квартиру, опасливо оглянувшись на верхнюю площадку.
— Я так всегда делаю, когда меня достает Лео. Немножко транквилизатора в кофе — и все, тишь да гладь.
— Вы что, серьезно, г-н Морлеван? — с сомнением спросила Эме.
— Вы мне тут все кровью закапаете, — вскрикнул Барт. — Боже, какая гадость. Идите скорее в ванную.
Эме умылась. У нее была довольно глубоко рассечена левая скула.
— Он швырнул в меня крышкой от кастрюли, — пояснила она.
— А вы замените все крышки летающими тарелочками, они легкие и края не острые, — невозмутимо посоветовал Барт.
Эме подставила руки под холодную воду. На них были видны отчетливые следы зубьев вилки. Бартельми содрогнулся от отвращения, но заговорил игриво:
— Между прочим, тут в субботу опять придут ваши детки.
— Мои дети? — переспросила Эме. — О! Вы не сказали г-ну Лео?
Барт помотал головой.
— Но что плохого в том, что вы опекун своего брата и сестер? — удивилась Эме. — Почему вы это скрываете?
— Вы не знаете Лео. Он ненавидит все, что я люблю. Герани мои жжет сигаретами.
Такое поведение показалось Эме почти нормальным. Ее муж, например, рвал книги, которые она читала.
— Я прошу вас немножко мне помочь, Эме, — заискивающе сказал Барт.
Он принялся разглаживать замявшийся воротничок ее блузки.
— Лео в субботу придет ко мне обедать. Надо бы сказать, к нам, — поправился Барт, стыдливо потупившись. — Потому что он переселяется сюда.
— Вы уверены? — тихонько спросила молодая женщина.
— Что он ко мне переезжает?
— Нет. Что это будет хорошо?
Бартельми только отмахнулся манерным беззаботным жестом. Потом снова принялся за ее воротничок.
— Так вот, понимаете… Будьте душечкой, Эме, приведите мне ребят так эдак в половине первого, вроде как у вас беда. Позвоните в дверь с этим вашим выражением жертвы семейного насилия…
Он придирчиво изучал лицо бедняжки.
— До субботы ведь это не слишком заживет, а? Вы скажете…
Он в совершенстве воспроизвел затравленный взгляд и интонации Эме:
— Он хотел меня убить. У него приступ буйства. Г-н Морлеван, пусть дети побудут у вас. Не надо им этого видеть!
Испуг, недоумение, смех прошли по лицу Эме, как тени облаков по лугу.
— Попробуйте, скажите так. — Барт хотел провести репетицию. — Еще можно руки ломать, если у вас получится.
Вместо этого Эме перехватила руки Барта и, удерживая их, сказала:
— Вы сумасшедший.
Лицо молодого человека помрачнело.
— Знаю, — сказал он.
А потом, подражая своей младшей сестренке:
— Эме, ну пожалуйста, ладно?
Губы молодой женщины дрогнули. Барт счел это за знак согласия. Он поцеловал ее в щечку и шепнул на ухо:
— Спасибо.
Оставшиеся до выходных дни он провел в свое удовольствие, даже и не думая, какова будет реакция младшего брата.
— Веди нас обратно в приют, — сказал Симеон, когда Барт изложил ему свой план.
— Да почему? — удивился Бартельми. — Все отлично устроится. Я буду прятать вас от злого мужа весь уикэнд, а в воскресенье вечером якобы верну матери.
Симеон пожал плечами; он был в бешенстве. Все это был бред какой-то. И с Бартом, видимо, так будет всегда. А тем временем Жозиана Морлеван прибирает к рукам малышку Венецию. Моргана тихонько сидела в гостиной на диване. Надувшись, братья отвернулись друг от друга и теперь смотрели на нее.
— Что это ты сделала со своими ушами? — спросил ее Бартельми.
Девочка больше не носила обруч. Она обеими руками приподняла волосы.
— Прикрыла, — с удовольствием объяснила она.
Бартельми обернулся к брату.
— Вот видишь, и я так делаю! Все шито-крыто.
— Морока с тобой, — проворчал Симеон. — Лео же догадается. Разве только он еще глупее тебя.
— Не исключено, — согласился Бартельми.
Короче говоря, Барт как всегда добился своего. Он все продумал. Симеон и Моргана должны ждать в сквере около качелей до двенадцати двадцати. Соседка, возвращаясь из магазина, заберет их и приведет к Барту. Разыграет свою сценку и поспешит домой встречать мужа, который возвращается после боулинга в час дня.
Лео пришел ровно в полдень. Настроение у него было преотвратное. Всю неделю ему пришлось управляться в магазине одному.
— Да чем ты, блин, занимался все это время? — заорал Лео, пнув ногой ближайшую коробку.
Бартельми практически ничего не распаковал.
— Никак не удавалось пройти на следующий уровень в «Ларе Крофт», — озабоченно сообщил Барт.
— Этот тип меня с ума сведёт! — взвизгнул Лео, призывая в свидетели некую невидимую аудиторию.
— Не понимаю, что ты имеешь против Лары Крофт, — сказал Барт, рисуя себе в воздухе пышный бюст.
Это было неосмотрительно с его стороны. Следующий пинок пришелся по игровой приставке. Перед тем как сесть за стол, Барт завернул в ванную, открыл аптечку и протянул руку за «Рогипнолом», или «Теместой». Жребий пал на снотворное. Барт вернулся в гостиную и объявил:
— Прошу к столу, мадам! Я тебе приготовил тапенаду. [5]
— Чой-то за пакость? — проворчал Лео, которого нелегко было умаслить.
— На основе черных маслин. Немножко горчит, — предупредил Барт, всыпавший туда растолченную таблетку.
Лео, действительно, счел тапенаду слишком горькой.
— Ничем на тебя не угодишь, — заметил Барт. — Извини, звонят.
Это была соседка, которая по мере сил разыграла роль только что избитой жены. Симеон и Моргана угрюмо дожидались конца сцены.
— Знаете что, Эме? — перебил ее Бартельми. — Пускай ваши ребята побудут эти выходные у меня. Отсидятся в безопасности.
Лео чуть не подавился бутербродом с тапенадой. Но Барт так быстро все провернул, что он не успел вмешаться.
— Ладно, Эме, бегите. Постарайтесь успокоить вашего мужа.
Ну вот, все получилось. Барт ликовал. Но он не учел темперамента Лео. Тот буквально взорвался, отшвырнул свой бутерброд, обрушился на Барта с ругательствами и толкнул бедняжку Моргану. Симеон с сестрой удрали на кухню.