Только позже, когда они уже выехали на дорогу, он сказал:
— Мне нужно перестать это делать.
— Что делать?
— Я не могу всю жизнь только и делать, что всех навещать! Маму и дедушку. Я уже в восьмом классе! У меня есть важные занятия!
На слове «занятия» голос мальчика предательски дрогнул, и Делия быстро посмотрела на него. Его голос должен был вот-вот начать ломаться. О господи, вот снова у нее на руках еще один подросток.
Но она только сказала:
— Может быть, ты мог бы перенести свои визиты на выходные.
— В выходные я зависаю с друзьями! Я тогда пропущу все веселье!
— Ну, я не знаю, Ной, — сказала она. — Обговори это с Натом и своей мамой.
— И не могла бы ты ехать помедленнее, чем девяносто миль в час? Я не хочу думать о том, как бы мне выжить для того, чтобы обговорить это, при том что я еду с маньячкой.
— Извини. — Она сбавила скорость. — Посмотри, что я купила для ребенка, на заднем сиденье.
Он взглянул назад, но не стал трогать пакет.
— Почему бы тебе просто не сказать мне, что там.
— Крохотная пара кроссовок, не больше наперстка.
— А.
Раньше ничто не могло бы удержать подростка от желания посмотреть на подарок.
День был холодным и облачным, собирался дождь, но пока они ехали, на лобовое стекло упала только капля или две. Ной слушал радиостанцию, где певцы выкрикивали всякие ругательства, в то время как Делия мысленно напевала более спокойные мелодии — она научилась этому, пока ездила со своими детьми. И только начала напевать «Let it be», когда они выехали к Сениор-Сити.
— Не может быть, — сказал Ной.
Возле двойных дверей стояла вырезанная из дерева фигура аиста, четырех футов в высоту, на нем был бледно-голубой жилет, в клюве он держал бледно-голубой сверток. На портике были развешаны воздушные шарики того же цвета. Доска объявлений в фойе (на которой обычно висели благодарственные записки от выздоравливающих и списки тех, кто записался на автобусные путешествия в Йорк за покупками) была обклеена цветными фотографиями новорожденного. Три женщины обсуждали размер его ручек. Одна как раз сообщала подругам, что если у младенца большие ладони, значит, он будет высоким, а другая сказала, что это справедливо только для щенков.
В лифте Пуки совершала одно из своих бесконечных путешествий вверх-вниз. Сегодня она, похоже, понимала, что приехала на первый этаж, и, нажимая для них третью кнопку, сказала:
— Если поторопитесь, успеете посмотреть, как его купают.
— О, вы его видели? — спросила Делия, когда они начали подниматься.
— Два раза. Я была в фойе, когда вчера его привезли домой из больницы. Надеюсь, вы не собираетесь дарить ему туфли.
— Ну, вроде бы собираемся, — смутилась Делия.
— У него уже есть шведские кожаные мокасины, крохотные тапочки и такие малепусечные ботиночки, как у мотоциклистов. И это не считая того, что мы связали.
Лифт остановился, и двери открылись.
— Я бы пошла с вами, — сказала Пуки, — но мне нужно вернуться к себе и продезинфицировать квартиру для ребенка.
Когда они позвонили, дверь открыл Нат.
— А вот и вы! — сказал он. — Заходите, заходите!
Сегодня он ходил с тростью, но провожая их в спальню, шел быстрой подпрыгивающей походкой.
— Джеймс как раз перекусывает, — бросил он через плечо.
— Нам подождать? — спросила Делия.
— Нет-нет, все — в приличном виде. Бинки, милая, это Ной и Делия.
Бинки сидела, прислонившись к спинке кровати. Одеяло, прикрывавшее ее грудь, загораживало и ребенка, так что видны были только красное маленькое ухо и, пушистые волосы на головке.
— О, вы только посмотрите на него! — прошептала Делия. При виде новорожденных у нее внутри все переворачивалось.
Ной тем временем смотрел куда угодно, только не на младенца. Он стоял, засунув руки в задние карманы, и рассматривал дальний угол спальни, пока Бинки, подмигнув Делии, не спросила:
— Хочешь подержать его, Ной?
— Я?
Бинки оторвала ребенка от груди, одновременно прикрываясь одеялом. Глаза малыша были закрыты, и он жалобно причмокивал красиво очерченными, похожими на розовый бутон губами. У него действительно оказались большие ладони, с длинными прозрачными пальцами, которые он прижимал к подбородку.
— Вот, — сказала Бинки, протягивая его Ною. — Просто поддерживай его голову, вот так.
Ной неловко, немного судорожно прижал его к себе.
— Кажется, он — очень спокойный, — заметила Бинки, застегиваясь. — Он спит большую часть дня, и это просто удивительно, учитывая то, сколько приходит народу. Твоя мама звонила, Ной, разве это не мило с ее стороны? Это было очень приятно. От трех других ни слова, но я надеюсь, что…
— О, забудь об этом, просто забудь об этом, милая. Кому есть до них дело? — Нат со злостью покачал головой, как часто делал, когда говорили о его дочерях. — Пойдем посидим в гостиной.
Они пошли за ним — Ной по-прежнему держал Джеймса, осторожно ступая, — и расположились посреди непривычно шуршащих свертков с пинетками и пеленками и подарочных коробок. В квартире уже пахло сырым, сладким запахом детской присыпки.
Бинки развернула кроссовки, рассмеялась и передала их Нату, а затем по просьбе Делии принесла детские мотоциклетные ботинки. Она сказала, что их подарили ее сыновья, они утверждали, что презирают ее, но Питер пропустил занятия, чтобы привезти подарок. Потом Нат рассказал о том, как они ехали в родильный дом («Я сказал: „Бинки, разве я не говорил с самого начала, что нам надо переехать на четвертый этаж?“»), а Бинки рассказала о родах, которые по сравнению с первыми двумя были сущим пустяком.
— Мне не следует обсуждать это в такой смешанной компании, — сказала она, — но с тех пор как родился Питер, я совершенно забыла, когда нужно тужиться. На всякий случай я делала это каждые два часа.
Ной выглядел потерянным, поэтому Делия встала, чтобы взять у него ребенка, — это было всего лишь оправданием для того, чтобы почувствовать хоть на мгновение приятную тяжесть этого маленького тельца, — и передала его Бинки.
— Ною нужно обратно в школу, — обратилась она к Бинки. — Я могу что-нибудь для вас сделать? Купить продуктов? Чего-нибудь еще?
— О нет. Нат прекрасно обо мне заботится, — возразила Бинки.
Как уже знала Делия, приступы ревматизма беспокоили Ната сильнее всего, когда он вел машину, но она не стала на это указывать, когда старик выглядел таким гордым.
Джоэл очень нервничал по поводу родительского чаепития. Должно быть, он скучал по Элли, подумала Делия, по ее умению придумывать темы для таких развлекательных вечеров. Но когда она предложила позвонить Элли и спросить у нее совета, мужчина сказал: