— Сносно.

— Зачем ты встала? — накинулась я на нее.

— Я боюсь, — честно призналась Ольга. — Мне страшно, Женя.

— Все будет нормально, Оля. — Я подошла к ней и дружески пожала здоровую руку чуть выше локтя.

— Мне надо кое-что сказать тебе.

— Наедине?

— Да.

Я обернулась к Жемчужному.

— Ты извинишь нас?

— Конечно, — засуетился он. — Я, пожалуй, пойду.

Мы вышли с Костей в прихожую, где он быстро обулся.

— Удачи тебе, Жень.

— И тебе тоже. Не забудь о нашем уговоре.

— Жемчужный слов на ветер не бросает, — с пафосом произнес он. — Сказал — сделал. Увидимся вечером.

С этими словами он покинул квартиру Тимирбулатовой.

Ольга к этому времени уже снова расположилась на диване, но только не лежа, а сидя. Я заняла место в кресле у окна.

— Ну, что ты хотела мне сказать?

— Женя, я, кажется, знаю, кто хочет меня убить.

Глава 4

— Очень интересно. — Я даже подалась вперед. — Поделишься?

— Только прошу тебя, отнесись к этому серьезно. Хорошо?

— Я что, по-твоему, похожа на бесшабашного человека? — немного обиделась я.

— Я не о том, Женя. Просто боюсь, что ты мне не поверишь и станешь смеяться.

— Не тяни резину, Оля. Говори, — поторопила я ее. — Я не буду над тобой смеяться.

— Причина всех этих покушений на меня, — собралась она все-таки с духом, — в Аркаше.

— Поясни-ка.

— Мотив — ревность.

— Ревность чья, Оля? И к кому?

— Наташина ревность. Аркашиной жены. Она ревнует его ко мне.

Я сразу поняла, к чему она клонит.

— Ты хочешь сказать, что тебя пытается убить жена Аркадия Александровича?

— Ну, не сама, конечно, — поправила меня Ольга. — Скорее всего она наняла кого-то. А вообще, да. Я долго думала и пришла к выводу, что это она. И мотив, повторяю, — ревность.

Я задумалась. Бесспорно, в словах Тимирбулатовой была определенная истина. Правда, пока бездоказательная, но была. Жена Майорова на роль убийцы вполне подходила. При первом же удобном случае следовало с ней пообщаться.

— Ты со мной согласна? — Оля вновь откинулась на подушку.

— Я предпочитаю не обвинять человека без веских на то причин, — уклончиво ответила я и тут же переменила тему: — Ты уверена, что тебе не требуется помощь врача?

При этом я кивнула на Олино плечо.

Вопрос был задан скорее для проформы. Я и сама прекрасно видела, что рана не вызывает опасений. Но вдруг Тимирбулатова посчитает необходимым обратиться к высококвалифицированному специалисту. Я бы ничего не имела против. В конце концов, это ее плечо, а не мое.

— Да нет, не надо, — последовал ответ. — Я отлежусь, и все пройдет. Мне ведь сегодня еще на спектакль. А неизвестно, что скажет врач. И, насколько я понимаю, врачу нам придется объяснить причину моего ранения. Не так ли?

— Придется, — кивнула я.

— А мне бы этого не хотелось.

Тут я была с Ольгой полностью согласна. Любой врач обязан сообщать в соответствующие органы обо всех огнестрельных ранениях, что, соответственно, повлекло бы за собой кучу проблем.

После этого Тимирбулатова изъявила желание немного поспать, и я, оставив ее одну, удалилась на кухню. Там сварила себе кофе и в глубокой задумчивости расположилась с чашечкой за столом.

Оля подкинула мне интересную версию. Личность Натальи Майоровой, с которой Аркадий Александрович вел бракоразводный процесс, я как-то изначально упустила из виду. Но при чем тут тогда смерть Федора Ласточкина? Со второй женой Майорова она никак не вязалась. Или это совсем другая история? Что ж, вполне может быть.

Предположим, что человек, убивший Олиного мужа, и человек, покушавшийся на нее саму, никак не взаимосвязаны друг с другом. В самом деле, что я так привязалась к Ласточкину? Может, он вообще стал случайной жертвой хулигана на улице?

Но настораживало другое. То, как все окружающие, с кем я успела пообщаться, отзывались о покойном. В том числе и сама Тимирбулатова. В ее словах я углядела намек на двойную жизнь Федора. Но в чем выражалась эта двойная жизнь? Игроком он не был, к наркотикам не имел никакого отношения. Так же сомнительно, что он участвовал в каких-нибудь криминальных авантюрах. Или Оля плохо знала своего мужа?

Гадать можно было до бесконечности, чем я, собственно говоря, и прозанималась полтора часа, опустошив при этом три чашки кофе. Напиток меня взбодрил. Я жаждала действий.

Взглянув на настенные часы в Олиной кухне, я решила, что нам пора уже трогаться в путь.

Олю не пришлось долго будить. Она вскочила как по команде, напрочь забыв о своей ране. Но та не замедлила напомнить о себе резкой болью. Ольга присела обратно на диванчик и, поморщившись, спросила:

— Что? Уже пора?

— Да. Сама знаешь, добираться до центра довольно долго.

— Знаю. — Она встала и критически осмотрела себя в зеркало. — Надо привести себя в порядок.

— Давай.

Пока Тимирбулатова занималась своей внешностью, я тоже не сидела без дела. Какие события развернутся сегодня вечером, я не знала, а потому решила взять с собой много разных вещей. В первую очередь, естественно, свой верный револьвер, затем набор отмычек, грим, парик, парочку «жучков» и даже диктофон. Сложив все это в сумку, я подумала и решила присовокупить миниатюрный приборчик для определения взрывных устройств. Наглость человека, не так давно подстрелившего мою клиентку, могла достигнуть невероятных размеров.

Из дома Тимирбулатовой мы вышли в три часа. Поймать такси в этом богом забытом месте оказалось делом не простым.

— Сколько раз зарекалась, — посетовала Ольга, — вызывать такси по телефону, но каждый раз либо забываю, либо жалею денег.

— Ничего, не расстраивайся, — утешила ее я. — Времени у нас с запасом.

Спустя двадцать пять минут нам удалось сторговаться с каким-то частником, и мы на всех парах помчались по направлению к центру.

— Скажи, Оль, а ты когда-нибудь встречалась с Натальей Майоровой? — вернулась я к той теме, которую завела сама Ольга у себя дома.

— Встречалась, — ответила Тимирбулатова. — Хотя у меня никогда и не возникало желания с ней знакомиться.

— Ты ее видела в театре?

— Да. Она приходила на спектакли к нам. На премьеры Аркадия. Не помню, на какие.

— Давно это было?

— Прилично. Когда у них еще были более-менее хорошие отношения.