Он уже злобно ощерился и подыскивал в своем словаре подходящие слова, чтобы отшить меня похлеще и пострашнее. Ему и в голову не могло прийти, что я не собираюсь вступать с ним в препирательства.
Еще на ходу я швырнула ему в лицо ключи от машины, которые он инстинктивно поймал. В следующую секунду я врезала ему коленом в пах, а когда он скорчился от боли, ударила кулаком в кадык. Вор всхлипнул, как раковина, засасывающая воду, и с размаху сел на пол, выпучив бессмысленные глаза. Мгновенно подхватив с пола сумку и связку ключей, я выпрямилась и как ни в чем не бывало направилась к выходу. Вокруг тем временем разыгрывалась немая сцена, знакомая всем с детства по пьесе «Ревизор». Впрочем, не всем удалось сдержать свои чувства, и в спину мне понеслись робкие, но восхищенные возгласы. В дверях я столкнулась с каким-то солидным мужчиной в хорошем костюме, волнистые волосы которого отливали благородной сединой. Увидев меня, решительно шагающую с битком набитой сумкой в руках, он страшно смутился и пробормотал:
— Простите, кажется, я не туда попал. — При этом он усиленно таращился на стилизованную фигурку мужчины, изображенную на дверях, видимо, отчаявшись определить ее половую принадлежность.
— Не волнуйтесь, — любезно ответила я. — Вы идете абсолютно верной дорогой, товарищ!
Оставив его в полнейшем замешательстве, я поторопилась вернуться в кафе. Мисс Фридлендер как раз собиралась идти в милицию. Увидев меня с сумкой в руках, она устроила оптимистическую истерику. Вкратце объяснив, что произошло, я попросила хозяйку проверить содержимое сумки.
Американка рылась в своих сокровищах довольно долго, и, по мере поисков, лицо ее светлело все больше и больше. Наконец она показала мне большой палец и совершенно серьезно объявила Парамонову:
— Смотри, Ильич! Есть женщины в русских селеньях!
Вслед за этим она внезапно испуганно нахмурилась и сказала так:
— Евгения! Я решила окончательно — мне требуется телохранитель. Я нанимаю вас, но буду тщательно фиксировать время. Мой Джимми будет вести учет. — И, обернувшись к негру, она торжественно сообщила ему о своем решении по-английски.
Джимми выслушал ее, не моргнув глазом и не поменяв высокомерной позы. «Ох, и надуете вы меня!» — подумала я и на всякий случай спросила:
— С какой минуты я могу считать себя нанятой, мисс Фридлендер?
Она не раздумывала.
— Теперь же! — заявила она. — Джимми, вотч зэ тайм!
Далее она с прежним энтузиазмом обвешалась сумками и предложила нам продолжить движение. Парамонов сделал кислое лицо и снова впрягся в чемодан с застежками. Мы вышли на привокзальную площадь.
Строго говоря, мне следовало заплатить незадачливому вору премию. С его помощью я получила работу, которая чуть не уплыла из-под моего носа. Правда, ничего хорошего от чернокожего бухгалтера ждать не приходилось, но я была намерена не давать ему спуску и не уступать ни минуты своего рабочего времени.
В машине мы расселись сообразно темпераменту и интересам — мужчины забрались на заднее сиденье, избегая смотреть не только по сторонам, но и друг на друга тоже. Мисс Фридлендер, которой все было интересно, села рядом со мной и на протяжении всего пути то и дело патетически восклицала:
— Боже! Мне кажется, что я узнаю эти места!
Хотя при нашем уличном освещении мало что можно было узнать даже человеку, прожившему в городе всю жизнь. В зеркале я видела, как при каждом восклицании клиентки Парамонов презрительно и скептически кривит губы, и подумала, что более непохожих людей, чем эти двое, трудно найти. Они как лед и пламень.
В этот день не произошло больше ничего особенного. Даже в гостинице как-то обошлось без недоразумений, хотя, по-моему, с иностранных гостей по широте русской натуры слупили чуть ли не тройной тариф. Однако госпожа Фридлендер не стала протестовать и даже отвалила портье свой стандартный доллар. Портье — продувная физиономия, похожая на яйцо с подрисованными черной тушью баками, — не побрезговал и долларом.
Получив ключ от номера, негр Джимми нас немедленно покинул. Мисс Фридлендер громогласно, но доверительно сказала портье:
— Обязательно разбудите меня в шесть утра, Иваныч! По утрам я бегаю для своего здоровья! Завтрак не раньше восьми — тосты и немного молока…
Яйцо с бакенбардами заговорщицки ей подмигнуло. По-моему, при слове «тост» на ум этому типу приходило совсем другое — не связанное с молоком. Но это, собственно, была уже не моя забота.
— Во сколько мне завтра быть у вас, мисс Фридлендер? — поинтересовалась я. — Или, может быть, мне следует сопровождать вас сейчас в ресторан? Вы, наверное, голодны?
— О, я никогда не ужинаю! — значительно произнесла американка. — Нужно думать о здоровье, не так ли? Но я прошу вас подняться сейчас в номер, дорогая! Нам надо обсудить с вами некоторые детали.
Парамонов тоже отправился с нами, хотя по его угрюмому лицу было видно, что тяжелый чемодан его уже достал.
Номер у госпожи Фридлендер был трехкомнатный и довольно симпатичный. Из окна виднелись огни речного вокзала. Наверное, надменный Джимми получил апартаменты не хуже. Я представила, в какую копеечку влетит американцам эта ревизия, и даже посочувствовала им в душе.
Мисс Фридлендер пробежалась по комнатам своего нового пристанища и тут же объявила нам, что у нее такое чувство, будто она узнает это место. В принципе это было недалеко от истины, потому что гостиничные номера в нашей стране похожи друг на друга как две капли воды.
Парамонов деликатно кашлянул и сообщил:
— Я завтра уезжаю, мисс Фридлендер.
— О, ты уезжаешь, Ильич! — огорченно сказала американка. — Наверное, мне будет тебя не хватать.
— Я нашел вам прекрасную помощницу, — натянуто улыбнувшись, напомнил Парамонов.
— О! Высший класс! — оживилась фабрикантша, подмигивая мне.
Теперь она была готова сотрудничать со мной из одной, кажется, женской солидарности. Тщательно контролируя время, разумеется.
— Итак, дарлинг! — вскричала она, со всего размаху шлепаясь на диван. — Завтра мы приступаем с вами к работе. Может быть, Ильич сообщил, что у меня здесь благотворительный бизнес?
— Сообщил, — сказала я.
— Прекрасно. Мой Джимми проверит учет и работу фонда. Вы окажете мне услугу, если поможете Джимми справиться с этим делом. К сожалению, ему недоступны тайны великого русского языка, понимаете?
— Чего уж не понять, — пробормотала я. — Было бы странно, если они были ему доступны…
— Тогда завтра мы все отправимся в офис нашего фонда! — жизнерадостно заключила мисс Фридлендер. — Вы очень обяжете, если предоставите вашу машину.
— Предоставлю, — кивнула я. — Больше не будет никаких пожеланий?
Американка задумалась, а потом, сделав загадочное лицо, произнесла: