– Я пытаюсь слушать…
– Ты начнешь свою взрослую жизнь, уже имея под собой фундамент, понимаешь?
– Нет, я ничего не понимаю. Ты предлагаешь мне идти на рынок и продать этот порошок? Ты же понимаешь, что я этого никогда не сделаю.
– Конечно! Об этом и речи быть не может! – удовлетворенно потер руки Игнатенко. – Я предлагаю тебе совсем другое дело, гораздо проще и… приятнее.
– Что именно?
– Товар очень ждут в Москве.
– Мне отвезти его туда?
– Ты послушай сначала.
– Так не тяни, говори!
– В Москве товар с огромным нетерпением ждет один очень высокопоставленный человек. Он встретит тебя прямо на аэродроме в Чкаловске, где приземлится ваш самолет. Кстати, предупреждаю сразу – если захочешь выбраться отсюда легальным способом, на рейсовом самолете или на поезде, то заплатишь такую кучу денег, какой ни разу не видел. Все билеты туда, на Большую землю, давным-давно скуплены и превратились в отличную статью дохода для местной мафии. Да и вообще, ты в аэропорту месяц просидишь, пока хоть какой-нибудь билет добудешь. Это я тебе по собственному опыту говорю.
– Какой у тебя опыт? Ты же все время транспортниками летаешь.
– Офицеры наши летали.
– А ты меня небось сможешь отправить быстро и без всяких проблем?
– Естественно. И главное – без таможенного и пограничного досмотра. Это значит, что ты сможешь запросто провезти в Москву и мешок, и оружие.
– Твой пистолет?
– Нет, зачем? Мой ты отдашь мне – это табельное оружие, закрепленное за мной, я за него расписался, и утерять его мне не хотелось бы.
– Тогда про какое оружие ты говоришь?
– У меня есть еще кое-что. Из подарков, которые мне дарились местным населением.
– "Духами"?
– Я же ясно сказал – местным населением.
– А какая разница между "духами" и местным населением? Что-то я ее не улавливаю.
– Мне не нравится слово "духи". "Духи" были "за речкой", когда мы все знали – там Союз, здесь Афган. Наши – коммунисты, враги – "духи". А сейчас? Тот самый Карай-хан, которого, если тебе верить, ты кончил в горах…
– А ты не веришь?
– Почему же? Ты – можешь.
– Могу.
– Так вот, тот же Карай-хан – таджик. Я нахожусь в Таджикистане и, значит, гость его земли.
Так почему я должен называть его "духом"?
– Ладно, кончай философствовать.
– Я просто объясняю тебе свои взгляды.
– Что ты там рассказывал насчет Москвы? Кто меня встретит и что я должен сделать?
Аркан, услышав о возможности так скоро попасть домой, начал смотреть на предложения Игнатенко с иной стороны. Теперь он видел перед собой новые возможности – возможности для самой суровой и беспощадной мести. Мысль о том, что все виновные в гибели его взвода должны получить свое, что возмездие должно совершиться именно его, Аркана, руками, – руками единственного оставшегося в живых, – эта мысль полностью овладела им.
Он ранее уже думал о том, как заставить Игнатенко вывести его на продолжение наркоцепочки, – Аркан хотел проследить ее до самого конца. Теперь же судьба сама подбрасывала ему такую возможность в виде предложения начальника штаба.
Так почему бы и не воспользоваться этим неожиданным подарком?
– А что, ты согласен? – оживился полковник – Я должен сначала узнать, кто меня встретит и что я должен буду сделать.
– Пойми, старшина… – улыбнулся Игнатенко, почти уверенный в том, что Аркан клюнул.
Настроение полковника улучшалось с каждой минутой, и он не отказал себе в удовольствии продемонстрировать это своему мучителю. – Пойми, этот человек – слишком большой человек. Фамилию его ты узнаешь только тогда, когда согласишься работать на нас.
– Допустим, я соглашусь. И все же – что я должен буду сделать и что я за это получу? На что мне соглашаться, когда ты пока ничего толком не сказал – одни намеки?
– Ты должен улететь в самолете со своим мешком в обнимку и не спускать с него глаз. В общем, твоя задача – довезти его в целости и сохранности.
– И все?
– Ну ты же сам понимаешь, что это именно ты нашел порошок и возвратил его в систему…
– Я ничего еще не возвращал.
– Но согласен возвратить. А мы тебе за это, естественно, с удовольствием заплатим И немало – я думаю, что ты получишь не меньше пятидесяти тысяч – Долларов, что ли? – конечно, Аркану было неимоверно трудно даже представить себе такую сумму в своих руках, поэтому и изумление в его голосе было совершенно неподдельным.
Игнатенко понимающе и торжествующе улыбнулся, снисходительно кивнув в ответ:
– Конечно! Не рублей же, в самом деле.
– А если…
– А если ты сглупишь и не согласишься выполнить эту мою небольшую просьбу, то, во-первых, сам будешь добираться до Москвы, во-вторых, останешься без денег, в-третьих, велика вероятность того, что загремишь лет этак на десять за торговлю наркотиками в особо крупных размерах.
– А вы мне в этом поможете?
– Не знаю. Это будет зависеть от твоего поведения, – снова нагло улыбнулся Игнатенко.
– А если я тебе сейчас пущу пулю в лоб и конец всем этим базарам?
– Мне это, конечно, не доставит удовольствия. – Полковник был уже настолько уверен в своем успехе, что не считал нужным скрывать свои эмоции от Толика – он откровенно подтрунивал над парнем. – Но для тебя лично это будет просто катастрофой – помимо трех перечисленных выше пунктов, на твою голову обрушится пункт четвертый – преднамеренное убийство. Так что, старшина, думай, пока не поздно.
В принципе Аркан уже давно решил, что на предложение Игнатенко нужно соглашаться. По крайней мере, сделать вид, будто согласился – толика доверия со стороны наркоторговцев поможет выйти на главных организаторов всей этой авантюры с порошком. А уж там, в Москве, он придумает, каким образом поквитаться с ними за все.
Главным сейчас было не показать вида, что предложение Игнатенко его устраивает. Следовало изобразить мучительные колебания, борьбу с собственной совестью – только тогда полковник поверит в искренность его намерений подзаработать на транспортировке наркотиков.
Демонстрируя глубокое и мучительное раздумье, Толик склонил голову, уставившись в какую-то точку прямо перед собой и сурово сдвинув брови Игнатенко не мешал парню, с ехидной улыбкой молча посматривая на бравого спецназовца.