— Чем ты удивлен, юноша?
Глеб, и правда, был удивлен:
— Почему ты не надел доспехи? Ты как будто не хочешь жить?
Трифон улыбнулся:
— А ты почему не надел доспехи?
— У меня их просто нет.
Трифон улыбался чуть-чуть высокомерно:
— А мне они просто не нужны. Лучшие доспехи — это острый глаз.
— Отчего же у тебя вся грудь в шрамах?
— Был молодой, глупый… Вот как ты сейчас… Хотел побыстрее всего достичь. И ошибок совершил предовольно.
Глеб нахмурился. Его опять задели слова этого человека. Глеб и знать не знал, что Трифон намеренно вызвал его на разговор, чтобы обидеть, чтобы позлить, сделать свирепым. А свирепый — на каждом шагу ошибается. Глеб даже не догадывался, с каким многоопытным противником свела его судьба.
Трифон был мастер. На каждый вид боя у него была своя излюбленная тактика. В поединках с молодыми и злыми он предпочитал тактику ответного нападения. Он давал возможность противнику нападать первым, дразнил его, ловко уходил от ударов, а когда противник в какой-нибудь из моментов — рано или поздно — ошибался и открывался, Трифон внезапно поражал его.
Глеба он начал злить речами, продолжил — смехом; потом весьма подразнил его своей неуловимостью. Глеб нападал и нападал; он делал и обманные движения, и резкие выпады, и проводил стремительные атаки. Но все-то Трифон ускользал и подсмеивался, что начинало не на шутку раздражать Глеба. Этого ловкого вьюна он готов был разрубить до пояса.
И вдруг… Глеб вынужден оказался замереть. Он почувствовал, что острие меча Трифона упирается ему в ребро — прямо перед сердцем. И Трифон уже не смеялся. Глаза его смотрели холодно, жестко. Стоило ему нажать на меч…
Трифон не стал нажимать. Он опять засмеялся и отскочил в сторону. Это был настоящий дьявол.
Отражая очередной удар Глеба, он сказал:
— Ты очень сильно бьешь по мечу. И вся твоя сила уходит в звон. Кому это нужно?.. Тебя как будто никто не учил владеть мечом. Следует уметь расслаблять руку.
Глеб уже понял, что противник перед ним не простой и что Трифон этот пожалел его, хотя с легкостью мог убить. Такой оборот был для Глеба неожиданным. Нужно было взять себя в руки и перестать злиться. И Глеб овладел собой.
Трифон это заметил:
— Уже лучше. Мне стало труднее уходить от тебя. Но это еще ничего не значит. Ведь ты просто деревенский увалень и машешь мечом, как дубиной. Я даже удивляюсь, как ты уцелел в битве с турками…
Но Глеб уже не попадался на эту уловку. Атаковал расчетливо, думал над каждым своим движением. В какой-то момент ему даже показалось, что Трифон запаниковал, и Глеб уже готовился нанести колющий удар… как вдруг опять ощутил острие клинка у себя на ребре.
И опять Трифон глядел на него холодно, со значением.
Стражники волновались на скамьях:
— Убей же его! Пусть прольется кровь чужеземца!..
Побратимы удивленно молчали.
— Что ж! Продолжим! — воскликнул Трифон и отскочил.
Глебу очень не нравилась эта его игра. Глеб махнул мечом, Трифон легко увернулся. Глеб сделал выпад, а Трифон лишь отклонился слегка, пропуская меч. Глеб как будто бился с воздухом — противник его, словно издеваясь над ним, даже перестал подставлять под удары свой клинок. И была тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием Глеба.
Наконец Глеб не выдержал этой пытки и сказал:
— Если можешь убить — убей. Для чего ты играешь со мной?
Трифон сказал:
— Я благодарю Господа, что когда-то и мне попался мудрый учитель. И не поспешил наказать меня, наглеца.
Глеб по-своему понял эти слова:
— Но тогда я попытаюсь убить тебя!..
И он со всей решимостью бросился вперед. И опять же острие клинка оказалось у него на ребре. На серой рубахе проступила алая капелька крови.
— Думаю, достаточно!.. — решил Трифон. — Если ты все еще зол на меня, то ты просто глуп.
— Нет, я не зол, — сказал правду Глеб. — Но меня разбирает досада.
— Это иное — здоровое чувство, — тепло, по-отечески улыбнулся Трифон. — А теперь смотри. Я покажу, как трижды победил тебя. Вот первый выпад…
И он показал Глебу этот хитрый прием. Меч как молния сверкнул в воздухе.
Трифон сказал:
— Так я рассек твое сердце…
Потом он показал второй выпад, который был чуть-чуть хитроумнее первого.
— Видишь? Так я еще раз рассек твое сердце.
Глеб только удивлялся, постигая это великое мастерство.
А Трифон уж медленным движением показывал третий выпад. Казалось, против него невозможно найти защиту. Но Трифон показал и защиту:
— Если б ты это знал, юноша, я б не рассек твое сердце в третий раз.
— Я запомнил, — кивнул Глеб.
Трифон не поверил:
— Так быстро?
— Но если от этого зависит жизнь…
Трифон хмыкнул в сомнении:
— Что ж! Посмотрим, какой ты ученик…
И он вдруг сам начал атаковать Глеба с таким ожесточением, что стражники на трибуне от удовольствия затопали ногами. И опять закричали:
— Убей его! Убей! Крови хотим…
Но Глеб умудрился отразить все три хитроумных выпада, и острие меча больше не упиралось ему в ребро.
Трифон так же внезапно, как напал, остановился. Опустил меч. Одобрительно посмотрел на Глеба и сказал:
— А четвертого выпада я тебе не покажу.
— Почему?
— Чтобы убить тебя, если ты вздумаешь всерьез противостоять мне.
Глеб недоумевал:
— Ты открыл мне свое умение. Разве могу я предать тебя?..
Трифон ответил уклончиво:
— В жизни всякое бывало.
На этом поединок их закончился.
Скоро они покинули Ипподром. Начальник стражи направился к колеснице, а Глеб с побратимами пошел в сторону храма Святой Софии.
Уже поставив ногу на подножку колесницы, Трифон оглянулся на Глеба. И окликнул:
— Эй! Бронзовая голова!.. Ты что же, так и уйдешь, ни о чем не попросив? Неужели ты не знаешь, что очень многое в моей власти?
Глеб остановился, развел руками:
— А что мне делать? О чем просить?
— Ах, молодость, молодость! — как будто посочувствовал Трифон. — Неужто тебе не опостылело еще разносить воду и торговать рыбой на мосту?
Глеб ответил:
— Нам бы только лета дождаться.
Взойдя в колесницу, Трифон не спешил отъезжать, задумчиво перебирал поводья: