Глебу было жаль иудеев, этих ни в чем не повинных людей. Он пробовал удержать некоторых рыцарей от бессмысленных, не делавших воину чести убийств; он взывал к голосу рассудка; он отталкивал озверевших латинян от иудейских домов. Но латиняне, обойдя Глеба, врывались в другие дома и устраивали там резню. Они не слышали Глеба, который кричал им, что убийство этих людей — богопротивное дело. Они потеряли человеческий облик. Залитые кровью с ног до головы, рыцари стали дьяволами.
Глеб спасал одну семью, другую. Верные побратимы следовали его примеру. Но много ли людей они могли спасти?.. Иудеи плакали, и молились, и пытались целовать своему заступнику руки. А он скорбел вместе с ними. Он вспоминал те слова, что однажды сказал Сарре. Он обещал ей, что, если крестоносцы войдут в ее дом, он с мечом в руке защитит ее. В дом Сарры крестоносцы не вошли, ибо император не пустил их в полис. А вот в Никее… Глеб выпускал иудейские семьи в ворота. Всматривался в испуганные лица этих людей. Вон та женщина… Ее, может, тоже зовут Сарра? Или вон ту старуху… Их дом никто не защитил. Несчастные! Они гонимы отовсюду…
— Торопитесь! Торопитесь!.. — приговаривал Глеб.
Один старик приостановился, заглянул Глебу в глаза:
— Ты иудей, добрый человек?
— Нет.
— Откуда же ты знаешь наш язык?
— А откуда ты, отец, знаешь греческий? Может, ты грек?
Старик погладил Глебу лицо:
— Да увидит дела твои Бог!..
Несколько дней крестоносцы отдыхали в Никее. Потом, вспомнив о своей клятве верности императору Алексею, велели никейским грекам послать в Константинополь гонцов с доброй вестью.
Греки выбрали молодых крепких гонцов и спросили у латинян:
— Какие слова они должны передать?
Военачальники крестоносцев ответили:
— Передайте слова: «Государь! Мы пролили кровь. Мы отняли у неверных славный город Никею. Мы — твои вассалы. И возвращаем город тебе!»
Они оставались еще верны клятве.
Латиняне добавили:
— Пускай император пришлет в Никею гарнизон и далее сам оберегает этот город. А наш путь дальше на восток.
Отдохнув и развеявшись, пображничав и покутив на костях неверных и иудеев, набравшись сил, крестоносцы, готовые к новым испытаниям, вышли на дорогу на Дорилей.
С достославным городом Дорилеем латиняне обошлись так же, как и с Никеей. После непродолжительной осады город взяли. До единого человека истребили турецкий гарнизон, после чего занялись грабежом. Одновременно с этим вырезали все нехристианское население. Мучили, унижали, насиловали… Горели многие дома. Опасаясь за город, греки и латиняне тушили пожары.
О клятве верности императору крестоносцы забыли где-то между Никеей и Дорилеем, ибо из Дорилея они уже не слали в Константинополь гонцов и не предлагали Алексею прислать свой гарнизон…
Не задерживаясь в разграбленном, потопленном в крови городе Дорилее, войска крестоносцев двинулись дальше.
Путь их был все труднее. Стояла очень жаркая безветренная погода. Солнце палило нещадно, будто задавшись целью сжечь на земле все живое. И рыцарям не было куда укрыться от смертоносных лучей. Стальные латы раскалялись так, что до них невозможно было дотронуться. Многие латиняне — их было каждый день по-нескольку десятков, — сраженные солнцем, вываливались из седел и с лязганьем доспехов падали на иссушенную горячую землю. Некоторые из них уже были мертвы, и их закапывали тут же при дороге, прочитав над могилой короткую молитву; а некоторые оставались жить, если им давали лишний глоток воды и если их пристраивали куда-нибудь в тень.
Настоящий бич — была жажда. Войско проходило по очень засушливым землям. Если и были тут какие-нибудь речки и ручьи, то в это несносное злое время года они все пересохли. Движение по этим местностям превратилось для рыцарей в сущий ад.
Многие лошади не выдерживали отсутствия воды и бескормицы и падали на дороге. Латиняне взрезали им жилы и пили бьющую фонтаном кровь. В иные дни только так и удавалось многим избежать верной смерти.
Постоянно тревожили крестоносцев турки. Небольшие отряды неверных почти каждый день налетали на колонну то справа, то слева. Пока расслабленные от жары латиняне находили в себе сил собраться, организоваться, чтобы дать достойный отпор, турки, нанеся им урон, уже исчезали. А еще турки устраивали засады на дорогах, завалы, обвалы в горах, рыли рвы, подбрасывали острые стальные шипы, чтобы поранить ноги идущим, и измышляли тысячи и тысячи иных способов задержать продвижение огромного войска христиан.
Но крестоносцы, упорно преодолевая все препятствия, неся значительные потери, оставляя после себя могилы, осененные крестами, продвигались на юго-восток — в сторону крупного города Икония.
К иноверцам они были беспощадны. Если на пути латинян попадалось большое или малое поселение турок, с ним поступали так, как в свое время с вражескими поселениями обходился греческий царь Александр Македонский. Поселение выжигали дотла, а население вырезали до единого человека. Убивали мужчин — чтобы не оставить врага позади себя; женщин убивали — чтобы не родили и не растили врагов; детей убивали — чтобы не выросли во врагов; можно было бы оставить стариков, чтоб доживали свой век, но и их убивали — из жалости, чтоб не мыкались в горьком одиночестве, да и свидетели массовых убийств были ни к чему.
Крупных турецких сил латиняне не встречали. Или турки боялись несметных войск христиан, или, действительно, многочисленные правители неверных рассорились между собой и им было не до крестоносцев.
Со временем турки прибегли к новой тактике. Они сами начали опустошать те и без того бедные земли, через которые должны были пройти латиняне. И усилия неверных не пропадали даром. Очень многих рыцарей потеряли по пути крестоносцы, и войско их значительно сократилось. Хотя от многих потерь и трудностей латиняне стали еще злее.
В городе Иконии, как и повелось, тоже устроили кровавую баню. Мужественные рыцари были беспощадны, трещали кости иноверцев под их тяжелыми мечами. Женщин и детей бросали в ямы, заваливали камнями; затаптывали конями на улицах и площадях. На семьи иудеев обрушивали их собственные дома.
Потом пировали на развалинах. Просили у неба дождя, чтоб омыл с доспехов кровь. Но не было дождя. И тогда крестоносцы, безумствуя — смеясь, крича и корча рожи, — поливали друг друга вином, которого в подвалах они находили в избытке.
Греки, армяне, которых крестоносцы не трогали, в ужасе разбегались по округе.
А латиняне пытали неверных. Спрашивали:
— Далеко ли Иерусалим?
— Иерусалим далеко, — отвечали неверные.
Крестоносцы мучили несчастных посильнее. Потом опять спрашивали:
— А теперь, скажите-ка, презренные, не стал ли Иерусалим ближе?
— Даже если вы всех нас убьете, не станет ближе Иерусалим…