Его голова разбухла и разрывалась от множества вопросов. Ну и что с того, что он знает, у кого руки в чернилах, если он не способен ни в чем найти смысл?
Когда большинство пирующих уже потягивались и, пошатываясь, выбредали наружу, Рейзо задержался над арбузными корками и вазочкой с мятно-медовыми леденцами. Краем глаза он приглядывал за Дэшей, которая, поболтав с парочкой дам в зале, наконец-то направилась в его сторону.
— Привет, древесная крыса, — поздоровалась Дэша, села рядом с ним и принялась задумчиво ковыряться в остатках пиршественных блюд. — Я все гадала, когда же ты соберешься подойти и поговорить со мной.
— Правда?
— Мм, — протянула она, прожевав ломтик огурца. — Ты и впрямь нетороплив. Меня не было много недель, а ты только и делаешь, что сидишь на месте и глазеешь.
— Я вовсе не глазел на тебя…
— Нет? А мне показалось, что глазел, — удивилась она и уставилась в пустую миску. — Так, значит, ты не обратил на меня внимания?
— Вовсе нет, — выпалил Рейзо и протер глаза. Похоже, его голова соображала еще хуже, чем обычно. — Я много на тебя смотрел, но необязательно, знаешь ли, называть это «глазел».
— И?..
— И что?
Она вздохнула:
— И что ты думаешь?
«Она хочет, чтобы я сделал ей комплимент», — догадался он, радуясь, что так быстро уловил суть намека.
— Тебе очень идет, когда у тебя волосы вот так вот убраны наверх, и сегодня ты была здесь самой красивой девушкой.
Улыбка неторопливо изогнула ее губы.
— Значит, ты все же смотрел. Что ж, благодарю, но я хотела спросить, что ты думаешь о песне, которую я исполняла.
Рейзо пристально уставился на короткую нитку жемчуга у нее на шее, приказывая своему лицу застыть, не меняться в цвете, не выдавать его предельного унижения даже дрогнувшей бровью.
— В чем дело? — спросила Дэша. — У тебя такой вид, словно тебе больно.
— Всего лишь потянул… палец на ноге. Кхм. Как бы там ни было, именно это я и имел в виду: что ты прекрасно выглядела, когда играла на арфе. И звучала прекрасно.
— Спасибо, — поблагодарила она и поддела пальцем жемчужное ожерелье, напомнив Рейзо, что стоило бы поднять взгляд. — Я хотела поговорить с тобой о Байерне и о том, как изменилась ситуация за лето. У тебя найдется время завтра с утра?
— Да, — не замешкавшись, выпалил он.
— Я подумала, что мы могли бы отправиться на верховую прогулку по Центру.
— Хорошо, — согласился Рейзо, решив, что людные места безопаснее.
— Впрочем, по зрелом размышлении, как насчет океанского побережья?
— Ты права, так даже лучше, — сказал он, внезапно осознав, что слишком людные места могут быть еще опаснее.
Он собрался внимать тому, что она скажет дальше, и готов был согласиться абсолютно на все.
И вдруг похолодел, как будто вся кровь отхлынула от головы и вытекла сквозь ботинки. Он был готов согласиться. Что бы она ни сказала.
«Да она же мастер слова».
Изи рассказывала ему об этом даре, похожем на дар огня и ветра, которыми владела Энна. Он уже встречался с мастерами слова прежде — они были обаятельны и убедительны, но от них в сознании Рейзо зарождалось неуютное ощущение, зудящее там, куда он не мог дотянуться. И безопасными они становились только после смерти.
— Или, если хочешь, мы могли бы…
— Я, э… мне пора идти, — перебил ее Рейзо, вскочив и сбив на пол пустое блюдо. — Увидимся завтра.
И удрал прочь. Но как только он скрылся от неверного света ламп пиршественного зала в темном коридоре, чья-то рука поймала его и притиснула к стене.
— Пела, — облегченно выдохнул он. — Сперва я подумал, что это Тумас. Что ты делаешь?
— Я испекла это для тебя.
Пела стояла почти вплотную к нему и держала обеими руками пирожок. Она улыбалась, и ее золотистые волосы, собранные в хвостики, подрагивали.
— Э, спасибо, но я… — начал было Рейзо, собираясь подыскать повод, по которому не может принять подарок, но она так походила на кролика, милого и жалостного разом, что он не решился причинить ей боль. — Но я ничего не приготовил для тебя. Еще раз спасибо.
По дороге юноша принялся разглядывать угощение, и хотя он только что досыта наелся на пиру, его желудок радостно забурчал. Это был его любимый пирожок — со слоистой корочкой, сочащийся грушевой мякотью и сиропом, с какими-то темно-красными ягодами, которых он никогда прежде не видел. Рейзо поднес лакомство к губам, но замешкался. Почему-то в подарке, принятом у сидевшей на его коленях Пелы, ему померещился обман за спиной у Дэши.
«Должно быть, это продолжается ее власть надо мной», — решил Рейзо.
Он как раз проходил мимо псарни и бросил пирожок крупной собаке коричневой масти, которая поймала подачку на лету и проглотила целиком.
На следующее утро Рейзо упросил Финна и Энну подняться пораньше и составить ему компанию. Позевывая, с отпечатками подушек на щеках они направились к конюшне следом за ним. Оседлали лошадей и стали ждать Дэшу.
— Энна, ты больше времени провела с мастером слова, чем я…
— Тьфу. Честно, не хочу об этом думать. Никогда больше.
— Знаю, — подтвердил Рейзо, вытягивая шею и пытаясь разглядеть Дэшу среди посыльных, спешащих с утренними поручениями. — Но если Дэша — одна из них, это могло бы объяснить, как ей удалось перенести тела… ну, ты понимаешь, убедив других оказать ей услугу. Она не похожа на убийцу, но мастера слова, которых я знал, умели казаться и дружелюбными, и невинными, и хорошенькими, и…
— Привет!
Дэша подъехала к ним на сером жеребце. Ее рыжие волосы были заплетены в две аккуратные косы, на ней были белые брюки и привычная блуза, а луммас оказался выкрашен байернской краской в великолепный бирюзовый цвет, от которого ее глаза приняли тот же яркий оттенок.
— Энна и Финн собираются с нами? Как здорово! Я захватила с собой много еды, — заверила она, похлопав по корзине, привязанной позади ее седла, — так что выезжаем?
И она послала коня вперед. Рейзо мрачно покосился на Пчелку, когда та без понуканий двинулась следом.
Они ехали по извилистым боковым улочкам, и Дэша в подробностях выспрашивала, каким был город на протяжении палящих летних месяцев. Рейзо не успевал говорить достаточно быстро, подхватываться достаточно споро, когда ей чего-нибудь хотелось, и посылать Финну с Энной достаточно выразительных взглядов через плечо.
Они сидели на покрывале, расстеленном на песке, и наблюдали за тем, как прибой оглаживает берег, когда Дэша подняла руки вверх и рассмеялась, довольная, словно рыба в ручье.
— Я сейчас липкая, как клейкий куст, — вся перепачкалась в персиковом соке.