Оглянувшись на Октавию, Беллами медленно подошел к матери и осторожно опустился перед ней на колени.
– Мам?
В нем опять рос страх, новый, совсем не такой, как тот, что терзал его во время инспекции охранников. Где-то в желудке возник холодный, парализующий ужас, от которого стыла в жилах кровь.
– Ты не понимаешь,– слабо сказала мать, глядя в пространство над головой Беллами,– они собираются убить меня. Забрать тебя и убить меня.
– Куда забрать? – дрожащим голосом спросил Беллами.
– Не обе сразу,– прошептала мама, ее глаза смотрели в никуда,– не обе сразу.– Она моргнула, сфокусировав, наконец, взгляд на Беллами.– У тебя может быть либо мать, либо сестра.
Гласс преодолела последний лестничный марш и свернула в свой коридор, не опасаясь, что охрана задержит ее за нарушение комендантского часа. Ей казалось, будто она летит, и ее легкие шаги едва ли нарушали покой тихого коридора. Она поднесла руку к губам, еще хранящим память о поцелуях Люка, и улыбнулась.
В четвертом часу ночи корабль был пуст, коридорные лампы светили тускло. Расставание с Люком вызвало у нее почти физическую боль, но лучше уж перетерпеть это, чем попасться матери. Если достаточно быстро лечь спать, возможно, удастся убедить собственный разум, что Люк, теплый и сонный, свернулся калачиком рядом с ней.
Она поднесла большой палец к сенсорной панели и скользнула в дверь.
– Здравствуй, Гласс,– прозвучал с дивана голос матери.
Гласс сбилась с дыхания.
– Привет, я… я была… – промямлила она, подбирая слова.
Ее разум лихорадочно выискивал убедительный повод для ночной отлучки. Но она не могла больше лгать. Не могла. Особенно о Люке.
Бесконечно долгий миг прошел в молчании. В темноте Гласс не могла разглядеть выражение маминого лица, но чувствовала, что та сбита с толку и рассержена.
– Ты ведь была с ним, не так ли? – наконец спросила Соня.
– Да,– с облегчением сказала Гласс; наконец-то ей незачем больше врать.– Мам, я люблю его.
Соня шагнула вперед, и Гласс поняла, что на матери до сих пор черное вечернее платье, а ее губы подведены помадой. В воздухе витал почти неуловимый, исчезающий, аромат ее духов.
– А где ты была сегодня вечером? – устало спросила Гласс.
Все было точь-в-точь как год назад. С тех пор как ушел ее отец, мама редко обреталась где-то поблизости, постоянно отлучалась по ночам и частенько отсыпалась днем. Но сейчас у Гласс не было сил стыдить мать или сердиться на ее поведение. Все, что она почувствовала,– это легкая грусть.
Сонины губы искривились в изуверской пародии на улыбку.
– Ты понятия не имеешь, на что мне пришлось пойти, чтобы защитить тебя,– вот все, что она сказала.– Ты должна держаться от этого парня подальше.
– От этого парня? – переспросила Гласс.– Я знаю, ты думаешь, он просто…
– Хватит,– отрезала мать.– Неужели ты не понимаешь, как тебе повезло, что ты до сих пор здесь? Я не допущу, чтоб ты погибла из-за какого-то уолденского засранца, который вначале совращает девушек с Феникса, а потом бросает их.
– Он не такой! – пронзительно выкрикнула Гласс.– Ты же его даже не знаешь!
– Он тебя не поберег. Ты была готова пойти на смерть, чтобы его защитить. Да он, наверно, забыл тебя, пока ты сидела в Тюрьме.
Гласс передернуло. А ведь правда, когда она оказалась в Тюрьме, Люк начал встречаться с Камиллой. Но Гласс не могла осуждать его за это, ведь, отчаянно стараясь обезопасить любимого, она сама порвала с ним, наговорив при этом ужасных гадостей.
– Гласс,– Соня так старалась говорить спокойно, что ее голос дрожал,– прости, что я была так резка. Но пока Канцлер все еще в палате интенсивной терапии, ты должна быть очень осторожна. Если, придя в себя, он найдет хоть один повод отменить твое помилование, он это сделает.– Она вздохнула.– Я не могу позволить тебе снова рисковать собой. Неужели ты уже забыла, что недавно произошло?
Конечно же, Гласс ничего не забыла. Воспоминания, как шрамы от браслета на ее коже, останутся с ней на всю оставшуюся жизнь.
А мама даже не знает всей правды.
Когда Гласс миновала контрольно-пропускной пункт и пошла по крытому мосту на Уолден, охранники проводили ее странными взглядами, но она не обратила на это никакого внимания. Пусть, если им хочется, думают, что она намерена купить наркоты. Они все равно не придумают ей более страшного наказания, чем та мука, на которую она сейчас идет.
Время шло к вечеру, и коридоры, к счастью, были почти пусты. Люк вот-вот вернется с утреннего дежурства, а Картер еще будет сортировать пищевые брикеты в распределительном центре. Гласс знала, что это глупо,– Картер ненавидел ее, и вряд ли его ненависть усилится, когда она разобьет сердце Люка,– но все равно не могла решиться на разговор, зная, что в соседней комнате кто-то есть.
Перед дверью она помедлила, рассеянно коснувшись рукой живота. Она должна это сделать именно сейчас. Слишком много раз у нее не хватало сил начать этот разговор. Слишком много раз она набиралась отваги, чтобы порвать с ним, но ужасные слова не шли с губ. «В следующий раз,– снова и снова обещала она себе.– Мне просто необходимо еще раз увидеть его».
Но теперь ее живот заметно округлился. Даже на половинном рационе Гласс все труднее было прятать отяжелевшую фигуру под бесформенными платьями – Кора вечно хихикала в рукав от одного их вида. Скоро беременность станет заметна, и тогда не избежать вопросов. Совет будет требовать, чтобы она назвала отца. Если к тому времени она не расстанется с Люком, он непременно во всем признается в надежде спасти ее, и тогда они оба погибнут.
«Ты спасаешь его жизнь»,– сказала себе Гласс и постучала в дверь, понимая, что последний раз стоит перед этой дверью. В последний раз сейчас увидит она улыбку Люка – он всегда улыбается ей так, словно она единственная девушка во всей Вселенной… И слова, которые она только что произнесла, показались ей пустым звуком.
Но, когда дверь открылась, в дверном проеме стоял вовсе не Люк. Это был Картер, одетый лишь в простые рабочие штаны.
– А его нет,– рявкнул Картер.
Глаза его сузились, и Гласс покраснела.
– Ой, прости,– сказала она, отступая.– Я зайду попозже.
Но Картер вдруг шагнул вперед и схватил ее за руку, больно сжав запястье.
– Что за спешка? – спросил он с усмешкой, от которой Гласс замутило.– Зайди и подожди. Я уверен, он скоро будет.
Заходя следом за Картером в комнату, Гласс морщилась и потирала запястье. Она и забыла, какой Картер высокий.
– Ты сегодня не на работе? – вежливо спросила она, присаживаясь на краешек дивана, где они обычно устраивались вместе с Люком.