Они смотрели друг другу в глаза – Шерлок Холмс и капитан Уоллес.
– Да, сэр, – капитан резко, по-военному кивнул. – Говорите, что вам нужно. Если это в моих силах, я выполню вашу просьбу.
– Благодарю за содействие. У вас имеются ручные гранаты?
И бумага, как на грех, заканчивалась.
Я держал в руках свежие распечатки: принтер выплюнул три идентичные копии одну за другой. В черно-белом варианте они сильно проигрывали оригиналу. Помнится, факел в руках убегающего мужчины служил центром композиции. Желтые отблески гротескно оформляли могучего каннибала на первом плане. Местами каннибал отдавал в зелень, предвосхищая явление на экраны Халка Невероятного. За героем-спасителем пряталась блондинка в живописно изорванном платье. Было неясно, что происходит: то ли доблестный факельщик защищал блондинку от кулинарных посягательств, то ли мешал вернуться к законному, а главное, любимому мужу. Впрочем, бегство закончилось, не начавшись: вокруг, смыкая кольцо, готовились к плотному ужину те еще монстры.
Убери цветность, и все, скука смертная. Даже крупный заголовок лучше выглядел красным, словно кровь: «The Time Machine». Фильм по роману Уэллса – старичок шестидесятого года, с Родом Тейлором и Ивет Мимо. Внизу бежала строка без начала, зато с концом, что, несомненно, обнадеживало:
«…сюжетно сильно отличается от литературного первоисточника. Фильм можно смотреть детям любого возраста.»
– Любого, – повторил я. – Любого возраста.
– Снегирь, – позвала Тюня. – Все пропало, Снегирь.
– Ерунда.
– Звони Гремучке, докладывай.
– Успеется.
– Программа готовится к аварийному отключению. Вот, уведомление. У нас пять минут. Максимум, десять. Звони Гремучке.
– У меня телефон бастует.
– Ну, тогда я звоню.
– Стоять! – велел я.
И исправился:
– В смысле, сидеть. Гордо сидеть, навытяжку!
– Время, Снегирь. Время на исходе.
– Неужели?
– Время на исходе, а ты дурак.
– Время? Ничего, у нас остался еще один союзник.
– Ты бредишь?
– Ты нашла книгу, послесловие к которой писал Биленкин?
– Нашла.
– Ты ее читала?
– Нет.
– Ну и правильно. Много знания – много печали.
– Зачем тебе этот фактор, Снегирь? Что он даст?
– Я хотел подтянуть его косвенным путем. Упоминание о Шерлоке Холмсе, кормильце для подражателей, в послесловии к книге, написанной по мотивам Уэллса. Действие разворачивается в Англии, в разгар войны миров. Я боялся, что для привлечения напрямую не хватит совпадений хронотопа.
– Время, Снегирь.
– Ничего, подруга. У нас еще осталось пространство.
– Гранаты! Гранаты здесь!
Том надрывался. Том орал во всю глотку. Том надсаживал грудь, понимая, что днем будет сипеть и булькать. Вот когда пригодился его замечательный голос, способный перекрыть рев бури, грохот лавины и артиллерийскую канонаду. Мистер Холмс сказал, что у Тома оперный бас. Мистер Холмс сказал, что впервые за все время существования оперы бас послужит такой благородной цели. Ну, Том и старался.
Зря, что ли, он вылез на колокольню?
– Здесь гранаты! Внизу!
В церковной двери, ведущей на улицу, было зарешеченное окошко. Сейчас, как знал Том, к нему, обдирая нос о решетку, прильнул мистер Холмс. Суссекский пасечник глядел на улицу из храма Святой Марии, словно беженец, укрывающийся от безжалостных бунтарей. Марсиан бы дверь не остановила, будь она хоть входом в Митрополитскую церковь Христа в Кентерберри, о которой Том слышал от матушки, а матушка ездила в Кентерберри, будучи еще незамужней.
– Гранаты! А кому гранаты!
За дровяным сараем, принадлежащем семейству Моэмов, прятались доктор Ватсон и профессор Ван Хелзинг, оба с револьверами наготове. Дальше по Чарч-стрит, в тени скобяной лавки, дежурил капитан Уоллес. Где он разместил солдат, Том и понятия не имел. По замыслу капитана, солдаты должны были отгонять зевак из числа молдонцев, кому взбредет в голову заинтересоваться поздним горлопаном. По мнению Тома, хорошо знавшего нрав земляков, солдаты в данный момент сидели без дела. После недавней дуэли артиллеристов с треножниками добрые молдонцы сидели по домам, как мыши, и не вышли бы на улицу посреди ночи, даже пообещай им Том с колокольни по золотому соверену на каждого, включая детей.
– Эге-гей! Хей-хо! Гранаты!
Ящики с гранатами стояли на маленькой площади, а верней, на перекрестке Чарч-стрит и Хай-стрит, более широкому, чем следует обыкновенному перекрестку. Вокруг, на безопасном расстоянии, по приказу капитана установили кольцо факелов. Том отлично видел это огненное кольцо и его начинку – ящики со смертью. Он очень боялся, что гранаты рванут от случайной искры. Свои опасения он сразу высказал капитану Уоллесу, но капитан успокоил Тома. Правда, Том мало что понял из объяснений и все равно боялся. Редкая сволочь эта ручная граната! Длиннющая рукоять из дерева, как у плотницкого молотка – хоть по голове врагов колоти! Если верить Уоллесу, в ручке скрывалось предохранительное устройство, именуемое шнур. Ты, значит, бросаешь гранату и держишь шнур за конец, а он как размотается ярдов на десять, так и выдернет чеку. Тогда ложись, молись или карабкайся на колокольню, поближе к Господу Богу.
Хорошо, подумал Том, что у меня бас.
– Гранаты! Фунтовые! Лучшие в мире!
Он вспомнил лица капитана, доктора, профессора – да все лица, какие ни были! – когда мистер Холмс объявил им свой план. Том еще никогда в жизни не видел, чтобы лица людей вытягивались, словно пустой бурдюк. Кажется, план никому не понравился. Профессор даже употребил такое сильное слово, как «безумие». И джентльмены посмотрели на Тома, кому отводилась в плане мистера Холмса главная роль: иерихонской трубы. Про трубу упомянул доктор Ватсон и сразу извинился. Ничего, отмахнулся Том. Всё в порядке. Он знать не знал, что это за труба, но был твердо уверен – доктор дурного не скажет.
«У них нет гранат, – объяснил мистер Холмс, не вдаваясь в подробности: кого он имеет в виду. – Или есть, но очень мало. Если мы предложим им оружие, они клюнут. Главное, войти в контакт, начать разговор. Будьте начеку, друзья мои! Подозреваю, что кое-кто очень постарается сорвать наш замысел.»
«Вы полагаете, они, – капитан заговорил напряженным шепотом, сам того не заметив, – опасны? Нам стоит принять дополнительные меры?»