Брошка снова выскользнула из замерзших пальцев. Гарри нашарил, попытался схватить – и понял, что зверь уже держит ее в зубах.
Через секунду Гарри очутился в могучих волосатых лапах, и его понесли по крутому, почти вертикальному склону – казалось, прямо в небо.
Он тотчас лишился чувств.
А следующее, что услышал, – это голоса. Они доносились откуда-то сверху. Появилось пламя факела.
– Кто это, Финн?
– Страж пришел, Ханс. И что-то нам принес.
– Это нехорошо, – явно встревожился Ханс. – Раньше такого не бывало. Нам, пожалуй, стоит посоветоваться с Дамой.
– Она, как всегда, путешествует, ты же знаешь. – Финн, судя по голосу, был старше Ханса. – Да и указания оставила вполне четкие. Кого бы Страж ни доставил, мы обязаны его принять.
– Да, но он держит свою ношу слишком низко. Мне не дотянуться.
– Тогда я попробую, – предложил Финн. – Держи меня за ноги.
Некоторое время Гарри слышал только раздраженное сопение Стража. Потом почувствовал, как его схватили за запястье, а секунду спустя – за второе.
– Держишь, Финн?
– Ага, держу крепко. Давай, потащили…
Чужие руки потянули Гарри кверху, но что-то пошло не так, и он едва не выскользнул. Его перехватили покрепче.
– Хорошенько меня держи, я сказал! – крикнул Финн.
А Ханс в ответ:
– Я же не знал, что ты так резко дернешь! Не бойся, не упущу.
И Гарри снова двинулся вверх. Вот он уже не чувствует теплую шкуру Стража. Его тащат по чему-то жесткому и неровному. Когда наконец чужие руки отпустили его, он вытянулся на огромном плоском камне.
Ханс, молодой, здоровенный, спросил:
– Брошка у тебя?
– Ну, уж ее-то я ни за что не упущу! – ответил Финн.
И Гарри снова отключился.
А придя в чувства, обнаружил, что лежит под легким одеялом на высокой деревянной кровати и под головой у него большие пуховые подушки. Комнату заливал золотистый дневной свет, пахло довольно приятно, хоть и непонятно чем. В соседней комнате пела молодая женщина.
Гарри осмотрелся – и диву дался. Он что, в пряничном домике? Кругом резьба по дереву: тут и симпатичные гномики, и довольно зловещие, будто топором тесанные истуканы… Языческие боги дремучих эпох?
Когда он зашевелился на кровати, сзади воскликнули:
– Ага, проснулся!
Это был Финн, круглолицый коротышка, с риском для жизни принявший Гарри из лап Стража.
Когда Финн встал со стула, оказалось, что росту в нем не больше четырех футов. Одет он был в нечто очень старомодное, зеленое с коричневым. Щеголял подтяжками и опять же доисторического фасона башмаками с серебряными пряжками. В зубах сжимал коротенькую глиняную трубку. Как будто на глазах у Гарри ожил не то ирландский, не то германский, не то скандинавский миф.
Из соседней комнаты вышел еще один мужчина. Гарри его смутно помнил, это был Ханс, здоровяк с квадратным спокойным лицом и пепельными волосами; на лбу у него была выстрижена прямая челка. По виду свойский парень, хоть и простоват.
– Хельке! – воскликнули мужчины хором. – Иди, посмотри, чужак проснулся!
И радостно захлопали друг друга по спинам. От товарищеского «поздравления» Финн едва не полетел с ног. «Вот как они тут развлекаются», – успел подумать Гарри, прежде чем вошла Хельке.
Ей нельзя было дать больше восемнадцати. Настоящая красавица, с длинными каштановыми локонами, прихваченными венком из диких цветов. А невинное выражение личика делало красоту и вовсе сногсшибательной.
– Ой, ты жив! – хлопнула в ладоши девушка. – Я так рада!
Тут все трое взялись за руки и пустились в пляс. А потом, треща без умолку, они окружили кровать.
– Выходит, от Стража все-таки есть прок, – сказал Ханс. – Он к нам, знаешь ли, почти не приходит. Держится в стороне от Деревни, не пускает сюда беду. Однако на сей раз подошел к самому парапету, что отделяет наш мир от чужого, и я сказал себе: «Гляди-ка, кого к нам принесло!» И сбегал за Хельке.
– В другой раз я бы с ним не пошла, – подхватила Хельке. – Ханс такой надоеда, все время норовит оторвать меня от рукоделия. Но тут по его лицу я сразу поняла: дело серьезное. И позвала Финна, он сапожник, живет в соседнем доме.
– Это просто ветхая лачужка, но мне в ней уютно, – пояснил Финн. – Сижу это я у камелька, в зубах трубка, на углях томится каша в чугунке, и тут вдруг прибегает Хельке, а она мне как дочка, – прибегает и говорит: «Ступай со мной сейчас же!» Ну, я и пошел. И увидел Стража: стоит на крутом уступе аккурат под парапетом и кого-то держит в руках. Протягивает это он свою ношу Хансу, а Ханс достать пытается, но руки-то коротковаты…
– Я сразу поняла, что принесли чужеземца, – сказала Хельке. – И решила: надо что-то делать, не то он замерзнет насмерть и Страж больше не придет.
– А я смекнул, как надо поступить, – продолжал Финн. – Велел Хансу держать себя за ноги, а сам свесился с парапета и хорошенько ухватился за чужака. Было ужас как скользко и опасно, но я сдюжил, сумел поднять. А еще брошку сберег, мне ведь известно, как Дама мечтает ее увидеть.
– И вот ты здесь! – воскликнула Хельке, глядя Гарри в лицо. – Живой и здоровый! Теперь жди, когда о тебе узнает Дама.
При упоминании Дамы все трое мигом посмурнели.
– Да, – вздохнул Финн, – придется доложить Даме, сразу по ее возвращении. Надеюсь, она не решит, что мы превысили полномочия.
– Ох, до чего же не хочется, чтобы она так подумала, – присоединился к нему Ханс.
– Вот бы позволила чужеземцу остаться с нами, – мечтательно проговорил Финн. – Я бы взял его в подмастерья, научил башмаки тачать.
– А я бы сделал из него лесоруба, – сказал Ханс.
Хельке грустно покачала головой:
– Вы же знаете закон: кто необходим, тот должен быть один.
Приуныли и мужчины. Затянулась пауза. Наконец Хельке произнесла:
– Ладно, все в руках Дамы. Ей и решать. А что можем сделать мы, так это оставить чужеземца в покое, пусть отдыхает. Я ему приготовлю вкусный куриный суп. Пусть набирается сил поскорее. Чужеземец, как тебя зовут-то?
– Гарри, – ответил Гарри.
Каждый повторил имя несколько раз, а Хельке потом добавила:
– До чего же необычно! – Она повернулась к Финну и Хансу: – Итак, Гарри отдыхает, я суп варю. А вы сможете навестить нашего гостя попозже.
Ханс, очень высокий и кряжистый, и Финн, почти кар лик, разулыбались и вышли из комнаты. Хельке склонилась над Гарри и поправила одеяло, и снова он поразился ее ослепительной красоте. Тут в кухне зашипело-заклокотало, и девушка с криком «Су-у-уп!» выскочила за дверь.