– А вот это? – Дженкинс достал из портфеля другую книгу и тем же невыразительным голосом прочитал сонет Шекспира.
– Тоже очень мило, – сказал Алмуроа, переводя взгляд с одного лица на другое. – Вижу, вы культурные люди.
– А что вам понравилось больше?
– Ну, трудно сказать. – Алмуроа ненадолго задумался. – В первом отрывке, я бы сказал, больше динамики, зато второй, безусловно, более ритмичен. Мне понравились оба.
– А как насчет этого? – Дженкинс показал роскошную репродукцию Моны Лизы.
– Очень красиво, – осторожно сказал Алмуроа.
– А это? – Дженкинс поднял вверх картинку, неумело нарисованную цветными карандашами.
– Какие красивые цвета…
Из музыки Алмуроа понравился Бах, китайский народный хор, Коул Портер и короткая немелодичная частушка, которую Хендрикс сочинил экспромтом.
– Вообще-то, я не силен в искусстве, – напомнил людям Алмуроа. – Я прежде всего солдат.
Выйдя из комнаты, Хендрикс посмотрел на Дженкинса и пожал плечами:
– Похоже, он понятия не имеет о критическом мышлении. – Хендрикс почувствовал, что чаша весов склоняется в пользу другого пришельца.
– Все же не забывайте, – предупредил Дженкинс, – что мы оцениваем искусство с позиции наших эстетических представлений. У него они могут быть совсем иными. Возможно, у него вообще нет основы, на которую он мог бы опереться, чтобы формировать суждения. Предпочтения людей, их реакция на объект искусства, степень их интереса, способность критиковать – все это зависит от нервной системы, окружения и ряда других факторов, не поддающихся учету.
Хендрикс неуверенно кивнул:
– Но от представителя цивилизации Малиг как-то ждешь более определенных суждений.
– Может, с Ириком нам повезет больше, – сказал Дженкинс.
Ирик заявил, что сонет Шекспира – бессмыслица. Отрывок про ковбоя – бред. Мона Лиза безобразна, карандашный рисунок немногим лучше. Бах, китайский хор, Коул Портер и экспромт Хендрикса – все звучало для его ушей как бессвязный шум.
– Вот познакомитесь поближе с цивилизацией Орджд, тогда поймете, что такое настоящее искусство, – заключил Ирик и поскреб хвостом лоб.
– Разумеется, – добавил он, – не следует забывать, что я грубый, неотесанный солдат и по натуре своей склонен резко осуждать ваше искусство.
Что опять-таки ничего не доказывало.
– Беда в том, – заявил Дженкинс позже, – что отрицательный результат ничего не значит. Они оба могли выражать честное мнение. Нужны более убедительные доказательства.
– Может быть, остальные что-нибудь накопали, – предположил Хендрикс.
– Вечером соберем совещание и посмотрим.
На совещании было представлено огромное количество данных, некоторые из них были не в пользу Алмуроа, другие – не в пользу Ирика. Но ничего такого, что позволило бы сделать окончательный вывод.
– Камень преткновения – отсутствие абсолютной шкалы, по которой мы могли бы оценивать «варварство» и «цивилизованность», – сказал Дженкинс. – У нас нет четких шаблонов, нет образцов стопроцентного варвара или стопроцентно цивилизованного существа.
– Но у нас есть собственные стандарты, – возразил Томлинсон. – Можно экстраполировать их…
– И они все равно останутся нашими, – сказал Дженкинс. – Настоящая цивилизация может иметь стандарты, совершенно непостижимые с нашей точки зрения.
– С этим не поспоришь, – согласился Карнье. – Но какой-то критерий все равно нужен.
– Знаю, – вздохнул Дженкинс. – Вот только какой? Предположим, мы докажем, используя наши стандарты, что некий индивидуум цивилизован. А вот по его стандартам наше решение будет ошибочным.
– Хорошо бы придумать какой-нибудь тест, простой и надежный, – мечтательно произнес Хендрикс.
– А вот на это не рассчитывайте, – сказал Дженкинс. – Ваша фантазия беспочвенна. Полагаю, большинство из вас ожидает обнаружить нечто такое, что сразу же все расставит по своим местам. Скажем, один из инопланетян допустит простую, но показательную ошибку, которая сейчас же его разоблачит. В жизни, господа, так не бывает…
Хендрикс подавил улыбку. Именно на это он и рассчитывал.
– Беда теории «показательной ошибки» состоит в том, – продолжал Дженкинс, – что мы можем осудить целую расу из-за отсутствия ораторского мастерства у одного из ее представителей.
– И что теперь? – спросил Томлинсон.
Дженкинс пожал плечами.
– Мы размножили результаты всех тестов, – сказал он. – Пожалуйста, ознакомьтесь, подумайте и постарайтесь прийти к какому-нибудь заключению. Завтра в полдень мы примем решение.
Хендрикс помассировал ноющую шею. На все про все – менее пятнадцати часов: ночь и половина дня, после чего Земле предстоит сделать ставку.
– Вы вольны проводить любые тесты, какие захотите, – добавил Дженкинс. – Желаю удачи.
Хендрикс посмотрел на часы: девять вечера.
С распечатанными результатами под мышкой Хендрикс отыскал пустой кабинет и погрузился в чтение.
Первой шла биология. Согласно отчету, Алмуроа демонстрировал признаки более развитого существа. Его нервная система была похожа на человеческую. В то же время отсутствовал аппендикс. Был упрощенный пищеварительный тракт. Плюс ко всему – дополнительное сердце.
Тем не менее, отметили биологи, Алмуроа – существо плотоядное и приспособленное к ночному образу жизни.
И где здесь признаки цивилизованности?
У Ирика были большие когти, бронированная кожа, хватательный хвост, антенны. Несмотря на его принадлежность к двуногим, биологи сомневались в его родстве с человеком. Из-за нехватки данных они не могли предположить, каково истинное происхождение инопланетянина, но указали на его рептилоидную внешность.
Как выяснилось, в мозгу у Ирика чуть больше извилин и нервная система у него сложнее, чем у Алмуроа. Биологи, правда, не преминули напомнить, что нельзя делать выводы о расе в целом, изучив мозг только одного представителя. Индивидуальные различия бывают очень значительны.
Были тут признаки цивилизованности?
Отчет психологов не был закончен из-за отсутствия стандарта, на котором можно было бы основывать выводы.
Результаты детектора лжи вообще не имели смысла.
Отчет физиологов указывал на чуть более быструю реакцию Алмуроа, которую можно было истолковать и как безотчетный защитный рефлекс, и как хорошо натренированный цивилизованный отклик – смотря какая теория вам ближе.
По мнению физической антропологии, вид Ирика возник в горячем мире, в то время как вид Алмуроа происходил с холодной планеты. Опять-таки истолковывай как хочешь…
Прошло несколько часов. Факты и цифры кружились в голове у Хендрикса. Сначала он склонялся в пользу Ирика. Но, проведя самоанализ, обнаружил, что все дело в размерах инопланетян: большие размеры тела он неосознанно ассоциировал с варварством, а меньшие – с цивилизованностью.