Солнце почти зашло, и небо окрасилось в грязно-красный цвет. В сумерках смутно белело шоссе. Мадден включил габаритные огни и поехал на запад. Заметив в стороне от дороги высокое здание, притормозил и долго, волнуясь, вглядывался, пока не различил почти скрытую травой выцветшую табличку «Блендфорд». Потом он поехал дальше.
Через двадцать минут окончательно стемнело. Мадден включил дальний свет, развернулся и поехал назад, мурлыкая под нос. Он снова проехал мимо дома Блендфорда и через пятьдесят метров остановился. Оглядел шоссе в обе стороны – света фар не видно. Потушив фары и габаритные огни, он съехал с дороги за огромный неосвещенный рекламный щит.
Пока все шло хорошо. Он достал из нагрудного кармана короткоствольный револьвер 38-го калибра, убедился, что тот стоит на предохранителе, и положил обратно в карман. Закурив, откинулся в водительском кресле и задумчиво уставился в сторону высокого старого дома.
Он не любил эти деревенские просторы, эту обширную, непредсказуемую и малоцивилизованную местность между Нью-Йорком и Чикаго. Что за люди могут жить в краю ферм, хайвеев и чумазых заштатных городков? Странное племя. Мадден старался не иметь с ними дел.
Но работа есть работа. Из бардачка он достал пару кроссовок и переобулся. Из-под сиденья вытащил небольшую черную сумку и после раздумья достал из нее отвертку, фонарик, кусок провода, фомку, нож из закаленной стали и напильник. Все это он распихал по карманам и вылез из машины.
Мадден, исконный горожанин, покрыл пятьдесят метров до дома походкой бродячего кота. Ветки и кусты – все равно что консервные банки и мешки с мусором. Он огибал их автоматически.
В доме тускло светилось одно окно на первом этаже. Мадден обошел дом и сзади увидел чердачное окно. К стене была прикреплена решетка для плюща. Мадден потряс ее и решил, что выдержит. Вытерев вспотевшие руки, он начал взбираться.
Решетка заканчивалась на втором этаже, но дальше до крыши шла водосточная труба. На вид вроде надежная. Сделав небольшую передышку, Мадден вскарабкался по трубе до чердачного окна. Оно было слегка приоткрыто. Темнота внутри казалась непроницаемой. Мадден прислушался – ни звука. Он скользнул через подоконник с тихим шелестом ползущей по камням змеи и присел на корточки, выжидая.
В помещении стояла ватная тишина и ничего не было видно. Некоторое время Мадден ждал, пока глаза привыкнут к темноте, но ничего не изменилось. Теперь он знал, какой бывает темнота там, где нет уличных фонарей и неоновой рекламы.
Он медленно протянул руку вправо, машинально выставив пальцы: иррациональная часть его разума ожидала соприкосновения с чем-то теплым, влажным и скользким. Но коснулся он холодного металла. Сейф!
И тут же с лестницы из-за его спины донесся тихий скрип.
Мадден сжал рукоятку револьвера и замер, молясь, чтобы ненормальная темнота рассеялась хоть немного. Так темно просто не может быть! А может быть, он ослеп? На мгновение ему показалось, что он и правда потерял зрение, а комната на самом деле ярко освещена; вдоль стен стоят суроволицые мужчины, наблюдая, как он ползает по полу, словно слепой слизняк. Мысль промелькнула так быстро, что через секунду Мадден забыл о ней. И тут лестница скрипнула во второй раз.
«Темно как в аду, – сказал он себе. – Именно как в аду. А старые дома по ночам скрипят и вздыхают».
Других звуков не последовало. Перестраховываясь, он еще раз коснулся револьвера и шагнул к сейфу. Прижав ухо к холодному металлу, начал вращать диск.
Вдруг на другой половине комнаты кто-то тихо кашлянул. Инстинктивно втянув плечи, Мадден крутнулся на месте и выхватил револьвер.
– Чего тебе надо? – спросил голос.
На пару мгновений Мадден превратился в соляной столп. Потом начал лихорадочно соображать.
– Что ты ищешь? – снова спросил голос.
Теперь он понял. Судя по всему, старик живет в мансарде рядом с драгоценным сейфом!
– Я знаю, здесь кто-то есть, – произнес голос, слабый, надтреснутый и раздраженный.
Мадден поднял револьвер, потом снова опустил. С одной стороны, целиться некуда. С другой стороны, он не убийца. Он гордился своей квалификацией и не горел желанием менять ее. Еще меньше он хотел схлопотать приговор за убийство.
«Ситуация щекотливая», – подумал Мадден, уже жалея, что ввязался в этот грабеж в подозрительной и непредсказуемой части страны. Ничего подобного не случилось бы в городе, где даже в самую темную ночь было светло.
Но что, собственно, его напугало? Ну не пораженный же артритом старик с больным сердцем!
В сердце старика и крылось решение проблемы.
– Это я! – крикнул Мадден что есть мочи, включив фонарик и направив его на другую половину комнаты. – Вот он я… вот, вот, ВОТ!
Луч света выхватил из темноты массивный старомодный стол. Над столом торчала лысая голова.
Яркая оранжевая вспышка кратко осветила комнату и мгновенно погасла. Что-то тяжелое ударило Маддена в грудь. Интересно, кто его ударил? Ясно, что не старик.
Он попытался крикнуть снова, но из горла хлынула кровь. Это было странно. Потом он понял…
Зажегся свет. Крупный лысый старик, кряхтя, выбрался из-за стола, наклонился на Мадденом и пощупал пульс. Кивнув себе, подошел к столу, снял телефонную трубку и набрал номер. Он коротко объяснил, что произошло.
– Да… Да… Верно, через чердачное окно. Этакий верткий тип. Сперва я не знал, где он. Но он начал орать и сверкнул фонариком. Как бы я промахнулся?
Старик некоторое время слушал трубку, потом сказал:
– Конечно. Машину наверняка спрятал за рекламным щитом. Поторопись, отгони ее. Что? Конечно-конечно. Твоя доля как всегда, Скотти.
Старый мистер Блендфорд повесил трубку, положил револьвер с глушителем обратно в ящик стола и начал методично обшаривать карманы трупа.
У них было общее проклятие – одинаковый вкус. С одинаково несчастными лицами они сидели в ее полутемной гостиной: один в кресле, другой на табуретке для фортепьяно, не глядя ни друг на друга, ни на Мэгги. Девушка устроилась на диване, подобрав под себя длинные, стройные ноги, и старалась выглядеть грустной, как того требовала ситуация. Впрочем, это давалось ей с трудом: на самом деле она чувствовала, скорее, взволнованное ликование.
– Так продолжаться больше не может, – сказал тот, что сидел на табуретке. Его звали Том Сканнели. Высокий, широкоплечий, с кожей, слегка тронутой загаром. Типичный красавчик. Ему было явно не по себе.
– Нужно что-то решать, – согласился другой. Его звали Моррисон Дилл. Высокий, широкоплечий, слегка загорелый. Типичный красавчик. И он тоже чувствовал себя не в своей тарелке.
Они не состояли в родстве. И внешне отличались друг от друга. Но все-таки были очень похожи – именно в этом и крылась проблема. Девушке нравились высокие широкоплечие мужчины с кожей, слегка тронутой загаром. Типичные красавчики. И если бы она встретила только Моррисона или только Тома, все бы сложилось замечательно. Оба, что называется, завидные женихи из хороших семей, с достатком и перспективной работой. С любым из них ритуал ухаживания плавно переходил бы от этапа к этапу: партии в теннис, гольф по субботам, ужины в Уэстчестере, танцы в загородном клубе, поездки по залитому лунным светом побережью и вечера под парусом на Саунде. Кульминацией стала бы ночь на безлюдном пляже с неизбежными объятиями и умоляющим шепотом…