Другой – круглый.
– Меня немного пугает раса с такими представлениями о красоте, – прошептал Данилов. – Карел! Ты ничего не путаешь?
Планету вновь затянули облака. Но даже сквозь них очертания материков оставались вполне угадываемыми.
Квадрат и круг.
– Нет, это чушь! – неожиданно резко воскликнула Маша. – Это ведь нерационально! Не нужно! Если не хватает суши, если у них такое… такое перенаселение… можно создавать новые материки, плавучие острова, подводные поселения, орбитальные города, в конце концов! Но так, под линеечку и под циркуль! Бред!
Тихо засмеялся дед:
– Забавные братцы нашлись у нас во Вселенной, Карел!
Рептилоид выгнул гибкую шею. Он очень старался при разговоре смотреть в глаза собеседнику, видимо, полагая это требованием хороших манер.
– Только поэтому мы привлекли вас, люди, – сказал он. – Мы уверены, что более близкое знакомство с этой расой убедит вас, что внешнее сходство – не главное.
– А может, они всего лишь помешаны на геометрии? – укоризненно спросил дед. – Вы – счетчики. Они – геометры. Вот и увековечили свои любимые формы.
Рептилоид довольно долго думал, прежде чем уточнить:
– Ты шутишь?
– Да.
– Это хорошо. Если ваш Бог существует, то лучше бы он не дал им обмерить Землю. Из Австралии, конечно, получится симпатичный параллелограмм, а из Америк – треугольники, но понравится ли вам это?
Он старательно засмеялся. Я даже не вслушивался в их нервный треп. Пустое. Все пустое. Я смотрел на экран, на припорошенные облаками материки. Ведь и облака тянутся над планетой слишком аккуратно! Это не просто игры ветров, это чей-то деятельный разум прикрыл одни участки сплошным покровом туч, другие – подставил свету чужого солнца.
Геометры?
Космические корабли сокрушительной мощи, полный контроль над климатом и планетарной корой, технологии, позволяющие перетащить сквозь пространства звездные системы… джамп, кстати, этого не позволит никогда.
Геометры?
Имечко для расы подобралось удачное. При взгляде на их мир иного и не возникало. Я смотрел на круг континента, распластанный посреди океана, на ровненькую береговую линию. Почему-то я знал: весь берег – это сплошной бесконечный пляж. Усыпанный мелким, чистеньким, золотистым песочком…
Предвидения – это чушь. Во всяком случае, я в этом всегда был уверен. Но сейчас, глядя на чужую планету, я видел себя на том берегу. Бегущим по линии прибоя в безнадежной попытке уйти от погони или догнать кого-то. Бесконечный бег по кругу, боль изнемогающего тела, отчаяние и одиночество.
Я буду там.
Я это знаю.
– Петр!
Повернувшись к деду, я виновато улыбнулся:
– Извини. Что-то я раскис.
– Петя, как ты оцениваешь размеры планеты?
– Землеподобная. – Я пожал плечами. – Размеры не важны, сам тип атмосферы, наличие воды и облаков свидетельствуют об этом.
– Сможешь посадить там челнок?
Я уставился на Данилова, но и он, похоже, ждал моего ответа.
– Дед, та посадка… она случайна. Челноки не сажают в пустынях и на дорогах.
– А соляные озера в Америке?
– Ну… извини, там тоже трассу чистят…
– Андрей Валентинович, – укоризненно сказал счетчик. – Я не думаю, что потребуется партизанский налет на планету геометров.
Не только мне понравилось дедово определение…
– У расы, столь развитой в плане космических технологий, наверняка имеются системы дальнего обнаружения.
– Карел, челнок, да еще с химическими двигателями, – это пылинка по сравнению с нормальными звездными кораблями.
Видно, деду не хотелось отказываться от своей идеи.
– Андрей Валентинович, мы декодировали их язык, – сказал счетчик.
– Да?
– Слово «бдительность» на языке геометров звучит одинаково со словом «расслабленность».
– Бр-р! – Дед потряс головой. – Ты в своем уме?
– Я расслаблен и отдыхаю… я бдителен и отдыхаю. Это звучит одинаково.
– Скажи это на их языке.
– Не могу. Я не изучал фонетику.
– А что еще интересного есть в лексике геометров?
– У них нет слова мир, – сообщил счетчик. – У них есть только глагол, обозначающий состояние борьбы за мир… продвижение-к-миру…
– Может быть, стоит отправиться к Сильным и поклясться в верности? – задумчиво произнес Данилов.
– Лучше отправиться к алари, – сказал дед. – Пока я своими глазами не увижу всего того, что показал счетчик…
– Я не врал. Вы убедитесь.
Как и следовало ожидать, он стал куда более уверенным в себе, оказавшись вне Земли.
– Как далеко находится флот алари? – спросил дед.
– Сто тридцать три световых года.
– Двенадцать джампов? – воскликнул Данилов.
– Одиннадцать, если я все рассчитаю правильно.
– Можем претендовать на Книгу рекордов Гиннесса, – сказал Данилов без энтузиазма. – Так далеко от Земли еще никто не уходил… Дадим час на реанимацию «Волхва» после каждого прыжка… если не будем спать, то дел на полсуток. Считай курс, Карел.
Рептилоид поплыл к навигационному пульту. Поменялся бы он местами с дедом, что ли…
Все-таки нам понадобилось не одиннадцать джампов, а тринадцать. Скорее всего не из-за ошибки счетчика, а из-за погрешностей навигационной системы.
После шестого прыжка мы сделали перерыв на еду. Дед и Маша, похоже, от питания в невесомости получали живейшее удовольствие. Я и сам когда-то любил этот процесс охоты за парящими кусочками мяса и каплями сока. Давным-давно…
– А ведь ощущения, которые дает джамп, и впрямь невозможно передать словами! – рассуждал дед. – Какие-то бледные все аналогии. Клубника со сливками, теплая морская вода, дивная музыка, творческий экстаз… н-да, оргазм, наконец. Все не то!
– Мой навигатор… Ринат… говорил всем так: «Словно две прелестные девушки массируют тебе спину, пока ты тянешь через трубочку холодный коктейль, лежа на суфе в восточной бане».
– Он серьезно? – поразился дед.
– Нет, наверное. Но люди как-то теряются и перестают уточнять.
Маша в обсуждении не участвовала. Молча ела, поглядывая на деда, лицо у нее раскраснелось и стало даже симпатичным. Она ведь действительно в него влюблена, черт возьми! Я почувствовал какую-то нелепую безумную ревность. Замечает ли дед ее поведение? Или, как истинно кабинетный ученый, не способен применить свои знания, когда они касаются его лично?