Штеффи подняла глаза. Прямо перед ней стоял белый дом с высокой каменной лестницей.

Этот дом она узнала.

Должно быть, она ходила по кругу, вместо того, чтобы идти прямо вперед; свернула от моря, думая, что идет к большой земле, обогнула остров на таком большом расстоянии, что сама не видела его, прежде чем снова отклонилась от курса и пришла к берегу с левой стороны. Маяк, который она видела, был, видимо, тот же, на который она обычно смотрела с вершины холма.

Все это долгое путешествие оказалось бессмысленным. Она вернулась туда, откуда начала. Она ничего не смогла сделать, чтобы помочь маме с папой. Ничего.

В кухонном окне горел свет. Открыв входную дверь, Штеффи почувствовала запах жареной свинины.

– Штеффи, – крикнула тетя Марта из кухни. – Это ты?

Тетя Марта разогревала тушеные бобы для нее и была недовольна, что она опоздала.

– Могла бы постараться не опаздывать, – сказала она. – Я же просила прийти домой к ужину?

– Я не знала, который час, – ответила Штеффи.

– Ты так долго каталась на санках?

Штеффи покачала головой.

– Нет, мы еще ходили на лед недалеко.

– Ну и затея, – сказала тетя Марта. – Будь осторожна, чтобы не упасть в какую-нибудь прорубь.

Глава 27

Никто ничего не узнает о ее путешествии по льду. Это останется ее тайной. Санки она заберет после воскресной школы, а тете Марте скажет, что оставила их у Бриты.

Когда дядя Эверт вернулся домой, Штеффи рассказала ему о папином письме и об ответе Комитета помощи. К ее изумлению тетя Марта сказала:

– Это неправильно. Должен же быть какой-нибудь выход.

Дядя Эверт на некоторое время погрузился в раздумья и затем сказал:

– Я могу написать нашему депутату риксдага. Возможно, он попробует что-нибудь сделать.

– Депутату риксдага? Кто это? – спросила Штеффи.

– Риксдаг, – сказал дядя Эверт, – это место, где заседают политики и принимаются государственные решения. Наш депутат риксдага родом с островов. С ним можно поговорить, как с обычным человеком.

Дядя Эверт расспросил Штеффи о ее родителях и написал письмо. «Риксдаг Швеции» стояло под именем на конверте.

Штеффи пошла на почту вместе с дядей Эвертом, чтобы отправить письмо в Стокгольм. На кассиршу это произвело впечатление.

– Вот как, решили заняться политикой? – сказала она.

– Конечно, – ответил дядя Эверт.

Покинув здание почты, Штеффи и дядя Эверт от души посмеялись над любопытным выражением лица кассирши.

– Ей бы очень хотелось узнать, о чем это письмо, – сказал дядя Эверт.

Теперь Штеффи с таким же нетерпением ждала письмо из Стокгольма, как и от мамы с папой. Она представляла себе узкий длинный конверт с золотистой кромкой и гербом Швеции на желто-голубом поле. Внутри должно лежать письмо, где написано, что мама и папа приглашены в Швецию.

Недели следовали одна за другой, не принося никаких писем. Мороз усилился. В школе дети сидели, не снимая верхней одежды.

В среду, в начале марта, учительница сообщила, что школу закроют на несколько недель. Слишком много тратилось кокса, чтобы согреть здание.

– Нужно экономить топливо, особенно сейчас, когда идет война. У нас коксовые каникулы до Пасхи. Затем так и так должно уже потеплеть.

Они получили задания для работы дома, пока школа будет закрыта, примеры и упражнения по правописанию. Штеффи скучала по школе. Дни тянулись так долго. Она ждала письма из Стокгольма, открытия школы, наступления весны.

В этом году Пасха была ранняя. Море все еще сковано льдом и покрыто снегом. Незадолго до Пасхи дети и молодежь принялись собирать на самом высоком месте острова огромную кучу хвороста. Это будет пасхальный костер.

– Он должен быть виден издалека, – сказала Нелли, когда они со Штеффи тащили вверх к костру несколько кусков старой фанеры. – Чтобы на других островах увидели, что у нас самый большой огонь.

Костер зажгут в пасхальный вечер, когда начнет смеркаться. В понедельник, как обычно, Штеффи отправилась на почту. По дороге ей встретились два странных существа. Они выглядели как маленькие старушонки, но оделись не в черное, как было принято на острове, а вырядились в пестрые юбки, передники и шали.

Подойдя поближе, Штеффи увидела, что это два ребенка. Длинные юбки путались у них в ногах. Один ребенок нес метлу. У другого был медный котел. Щеки нарумянены, а носы – в саже.

Только когда они подошли вплотную, Штеффи их узнала. Нелли и Соня. Что они с собой сделали?

– Подари монетку пасхальным бабкам, – сказала Соня и протянула Штеффи котел.

Штеффи пришла в ярость. Ее младшая сестра бродила по дорогам и попрошайничала, вырядившись, как оборванка.

Подумать только, если бы мама с папой об этом узнали! Она сорвала с Нелли цветастую шаль и закричала:

– Ты с ума сошла? Ты еще будешь позорить нас на весь остров?

– Пусти! – заревела Нелли и попыталась перетянуть шаль на себя. – Побереги шаль, она – тети Альмы.

– Сними с себя эти лохмотья, – продолжала кричать Штеффи. – Иди домой и умойся! Ты похожа на попрошайку. Что подумают люди?

– Это ты сошла с ума, – закричала ей в ответ Нелли. – Ты ничего не знаешь. Мы – пасхальные бабки. Только ты не знаешь, что это такое. Ты ведь считаешь, что все должно быть как дома.

– Соня! Нелли! – послышалось несколько детских голосов. Прибежали три маленькие девочки. Они были одеты точно так же как Нелли и Соня.

– У вас уже что-нибудь есть?

Соня показала свой котел. Она потрясла его, и внутри что-то загромыхало.

Штеффи переводила взгляд с одного нарумяненного и вымазанного сажей детского лица на другое. Пасхальные бабки?

– Отдай мне шаль, – сказала Нелли. – Здесь все переодеваются в пасхальных старушек. Спроси кого угодно, тебе скажут.

Штеффи протянула Нелли шаль и пошла дальше. Почта оказалась закрыта.

Вечером Штеффи пошла с тетей Мартой и дядей Эвертом на холм к пасхальному костру. Еще как следует не стемнело. Небо было темно-синим.

Все население острова собралось вокруг костра: молодые и старые, мальчики и девочки, мужчины и женщины. Там же была и Нелли со своими подружками. Все еще выряженные.

Пэр-Эрик с несколькими мальчишками отвечали за костер. Они взяли с собой бидон с керосином, чтобы огонь вспыхнул.

– Когда же зажгут? – спросила Штеффи.

– Скоро, – сказал дядя Эверт. – Но мы не первые. Нам придется подождать.