– А кроме того, сколько ты должен еще заплатить жрецу? – спросил Спитамен.
– Я уже пожертвовал жрецу барана, двух овец и восемь кур, а сколько еще придется платить, знает только жрец… – Со стоном и вздохами согд пошел прочь.
– Что за страна! – удивлялся Хош. – Кажется, собаке здесь живется лучше, чем человеку?
– Ты легко можешь убедиться в этом, – ответил Спитамен. – Попробуй ударить камнем сперва человека, а потом собаку.
Во двор въехал старик на красиво убранном коне, которого под уздцы вели двое слуг. Желтая одежда, обшитая малиновой бахромой, остроконечная войлочная шапка, короткая палка, отделанная золотом, говорили о важном положении старика. Длинная серебристая борода была искусно завита в ряды ровных колечек. Глаза, обведенные черной краской, тревожно вглядывались.
Сотник громко провозгласил, обращаясь к Будакену:
– Да хранит всевидящий Ахурамазда благородного Фейзавла, правую руку правителя нашего города!
Один слуга стал около коня Фейзавла и нагнулся до земли. Старик поставил ногу, оплетенную красными ремнями, на его спину и сошел на землю. Другой слуга поднял над ним широкий зонтик с красными, белыми и синими полосами. Фейзавл приподнял позолоченную палку, сказал тихо несколько слов.
Согды, почтительно склонившиеся при его появлении, услышав приказание, стремительно разбежались в разные стороны. Слуги быстро притащили ковер и пестрые подушки и разложили на террасе между колоннами.
Фейзавл опять поднял руку с выкрашенной красной краской ладонью, и слуга подал ему корзинку. С торжественным видом Фейзавл вынул из нее красную розу на длинном стебле и оранжевый плод граната. Держа их перед собой, как большую драгоценность, Фейзавл медленными шагами направился к Будакену:
– Премудрейшая и прекраснейшая Рокшанек, дочь князя этого города, украшающая светом своих добродетелей землю, посылает тебе по случаю твоего приезда пожелания благоденствия и прибыли в делах и говорит тебе: «Добро пожаловать!» – При этом Фейзавл схватил руки Будакена, вложил в них розу и гранат и отступил назад под защиту ставших около него воинов.
Будакен проворчал Спитамену:
– Ты здесь бывал, не знаешь ли, что я должен с этим делать? Съесть, что ли?
– Нет, отдай своему слуге, и пусть он стоит рядом и держит в руках, как чашу, переполненную водой.
Будакен повел бровями, взглянул на Хоша, и тот стал позади князя, держа на вытянутых руках розу и гранат. Будакен мрачно молчал.
Спитамен обратился к Фейзавлу:
– Скифский князь Будакен благодарит и просит рассказать, почему ему присланы роза и гранат.
– Княжна Рокшанек желает, чтобы князь так же процветал, как прекраснейшая роза, и чтобы прожил счастливо столько же лет, сколько зерен внутри граната.
Будакен громко захохотал:
– Всем расскажу в нашей степи, что я похож на розу и буду жить четыреста лет. – Он добавил: – Я очень хочу увидеть вашу княжну Рокшанек. Я тоже поднесу ей подарок, который будет достоин ее красоты и добродетелей.
Глаза Фейзавла метнули взгляды по сторонам, и он сказал, указывая медленным, величественным жестом на ковер:
– Пойдем сперва туда, на ложе отдыха, и погрузимся в сладостный разговор, возвышающий наш разум и наши души.
Будакен и Фейзавл сели на разных концах ковра.
Сзади Фейзавла стали сотник, слуга с зонтиком и несколько вооруженных юношей.
Фейзавл начал обычными вопросами:
– Здоров ли, князь? Толст ли твой нос? [82] Сильны ли, как всегда, твои мышцы? Свободно ли дышит твоя грудь?
– Благодаря твоей милости я дышу так же хорошо, как и мудрая «правая рука» правителя города.
Фейзавл поднял золоченую палку – подошли слуги и опустили на ковер медные подносы. На них лежали горой лепешки, сушеный виноград, миндаль, фисташки и медовые соты.
Голый невольник с костяным кольцом в ухе принес большой, покрытый мхом и плесенью глиняный кувшин. Старик слуга с желтой повязкой вокруг головы и в широкой полосатой одежде вытащил из-за пазухи стопку медных чашек, вложенных одна в другую, вытер их концом своего синего шерстяного пояса, ножом сбил смолу, облепившую горлышко кувшина, вытащил деревянную пробку и разлил в чашки темное густое вино.
Затем старик взял полную чашу вина, слил с нее несколько капель на свою сморщенную левую ладонь и подал чашу Будакену. Одновременно он слизнул вино с левой ладони и прищелкнул языком. То же самое он повторил, передавая другие чаши Фейзавлу и скифам. Все поняли, что если разливающий старик пьет первый, то в чашах нет яда и вино можно пить без опасения.
Фейзавл взял чашу обеими руками и, подняв глаза кверху, воскликнул нараспев:
– Пусть хранит Ахурамазда великого царя царей, нашу землю и всех почитающих высочайшего! – И он выпил одним духом всю чашу.
Будакен наблюдал, что делает Фейзавл, и старался повторять его жесты. Выпил вино – оно было душистое, сладкое и крепкое.
Будакен стал задавать вопросы:
– Как здоровье царя царей? Где теперь великий, непобедимый правитель Персии?
Фейзавл развел руками:
– Вы, саки, достойные и мудрые доители кобыл, живете в беспредельных степях, так что все новости приходят к вам через год. Про какого царя царей ты спрашиваешь? Если про великодушного Дараиавауша, [83] то его уже нет – его призвал к себе на небо Ахурамазда; где его семья – неизвестно: или погибла, или – еще хуже – обращена в рабство Двурогим злодеем. Выпей еще этого вина – оно пролежало в земле много лет и потому стало густым, как мед.
– Что же случилось с царем царей, какие несчастья могли обрушиться на него? – продолжал расспрашивать Будакен.
– Что можем мы знать здесь, в маленьком городке, на границе с соленой пустыней! Мы должны тихо молчать и ждать приказаний великих людей, которые правят нами. – И Фейзавл скромно опустил глаза.
– Но сатрап Бесс? Наверное, он жив и правит по-прежнему Бактрией и Сугудой?
– Ты, я слышал, кажется, хочешь проехать в Мараканду?
– Да, я проеду в Мараканду, к сатрапу Бессу. Он звал меня к себе как гостя еще год назад.
Фейзавл покачал головой:
– Ты совсем ничего не знаешь, что произошло. Сатрапа Бесса уже нет. Великому создателю этого мира благоугодно было сделать Бесса царем царей, возложить на него царскую тиару [84] и передать ему жезл правления всей Персии. Теперь не так легко и просто приехать в Мараканду в гости к Бессу.