— Я сейчас тоже вот-вот упаду, Манвил, — заявила Хитер Соумз. Голос ее звучал довольно удивленно. Казалось, она не ожидала, что так устанет.
— Давайте-ка все немного прикорнем, — предложил я. Этот мудрый совет привлек ко мне несколько встревоженных взглядов. Однако и комментировать ни у кого сил не оставалось.
Плоскомордый проявил инициативу и помог мне добраться до своей казармы. Вообще-то ему полагалось бы вымотаться сильнее других, поскольку он провел на ногах гораздо больше времени, чем остальные. С другой стороны, он и в «Мире» гораздо меньше находился.
Похоже, у нас возникла новая проблема.
Театр, который погружает людей в сон. Некстати с точки зрения развлекательного бизнеса.
Еще как некстати.
В морской пехоте нас убеждали, что привыкнуть можно ко всему. В подтверждение чего послали нас на острова, где абсолютно все — от букашек размером не больше булавочной головки и до сорокафутовых крокодилов, не говоря уже о змеях, этими крокодилами питавшихся, — включали в свой рацион людей. И это в то время, как мы охотились на венагетцев, а венагетцы (из коих некоторые имели те же гастрономические пристрастия) — на нас. Поэтому маленькая далекая ночная серенада, доносившаяся из-под театра, мешала мне уснуть не дольше восьми секунд.
Сны мне снились какие-то яркие, достойные того, чтобы их запомнить. Это я помню. Не помню, правда, что именно мне снилось. Боюсь, даже Покойнику не удалось бы выудить это из моей памяти — а он терпеть не может, когда ему что-то не удается.
Солнце уже проглядывало сквозь непроконопаченные щели стен казармы, когда меня разбудил Плоскомордый. Вокруг меня храпели типы со свернутыми набок носами. Народу в барак набилось как сельдей в бочку, что не мешало, однако, Джо-Фиге готовить завтрак.
— Вы яйца как любите, мистер Гаррет?
— Да просто глазунью. Не время для деликатесов. Что-нибудь случилось, Плоскомордый?..
— Я. Солнце. Ну, теперь еще ты. Тебе за работу пора. Я так решил, тебе самое время браться.
Я прислушался — и услышал стук молотков, визг пил, ругань и снова стук молотков. Чего я не услышал — так это лязгающей металлом музыки из подземелья.
— Я так понимаю, строители сегодня все вышли на работу, — буркнул Плоскомордый, отхлебнув из кружки чая, — такого крепкого, что аромат его доносился до меня сквозь запах стряпни и вонь немытых тел. — Ты их здорово напугал своим блефом, Гаррет.
— Вам чего-нибудь снилось, ребята? — поинтересовался я.
— Всем чего-нибудь да снится, — отозвался Джо-Фига, вываливая мою яичницу на жестяную тарелку. — Только ешьте побыстрее, ладно? А то у нас тарелок пока всего четыре, и кружек четыре.
— Я имел в виду — странные какие-нибудь сны. Мне снилось чего-то такое, только не помню чего.
— У меня все время такие.
— И у меня тоже, — подал голос Тарп. — Но, скажу вам, нынче ночью покруче были, чем прежде.
Я съел яичницу, которая оказалась и вполовину не такой поганой, как с виду.
— У тебя что, подружка новая, Плоскомордый?
— У меня что, есть время кадрить кого-нибудь?
— Значит, та, Грациэлла? — Это, кажется, имя называла Паленая? Или как-то в этом роде? — В общем, кто-то, кто тебя слегка причесывает и вообще просвещает. Джо-Фига, славно поработал с яйцами, спасибо.
— На коротком контракте поваром служил. При штабе дивизии.
Я приподнял бровь. Джо-Фига не производил впечатления ветерана. Да и не мог он. Слишком молод для этого. «Короткий контракт» означал добровольное продление срока службы после срочной — обязательных пяти лет. Срок «короткого» составлял два года, и все это время тебе пытались дать понять, что на сверхсрочной ты по ошибке. Этакое испытание. Если ты склонялся к армейской жизни и после этих двух лет, тебе предлагали новый контракт, уже долгосрочный. На двадцать лет. Точнее говоря, на всю оставшуюся жизнь. Тех, кто отслужил этот срок и остался в живых, в природе не больше, чем шуб из лягушачьего меха.
Я не слишком задумывался об этом, но если напрячь память, так в подписавшихся на пожизненный контракт недостатка на протяжении моей срочной службы не было. Конечно, всех самых тупых или упертых вычистило из списка живых довольно быстро. После этого такая судьба выпадала только разве что по невезению. Ну, или если ты сам по недомыслию оказывался слишком близко к чему-то или слишком далеко от чего-то… в общем, в таком аспекте.
— Как ты попал в эту компанию? — поинтересовался я.
— Если работа подворачивается, надо хватать. Нынче на поваров спрос невелик.
Спрос… Такое время. Пройдет еще не один год, прежде чем карентинская экономика приспособится к нежданному миру.
Конечно, проигравшей войну Венагете приходится еще хуже, чем нам. Битвы, решившие исход войны, унесли почти всех их ноблей и заклинателей. Окончание войны привело у них к появлению целого класса мародеров — безработных солдат, грабящих и насилующих собственное же население.
— Вот интересно, — удивился я. — Тебе нравится готовить?
Джо промолчал, но вид у него сделался такой хитрый, что я принял это за утвердительный ответ.
Наверное, опасался, что его приятели сочтут работу повара не слишком мужской.
— Есть у меня один приятель-ресторатор, — сказал я ему. — Думаю, в самое ближайшее время он будет искать себе новых поваров. Могу замолвить за тебя словечко. Эй, Плоскомордый! Ты это по поручению Дина Крича или моего напарника-тяжеловеса?
— Не понял?
— Ты меня поднял возмутительно рано.
— А-а… Я ж сказал уже. Надо работать. Чем быстрее ты начнешь, тем быстрее закончишь. И тем быстрее у меня освободится спальное место для одного из ночной смены.
Я дежурно открыл рот, чтобы возмутиться, но он перебил меня.
— И мне плевать, что платишь нам ты. Работа есть работа. И кстати, уступать начальству спальное место в казарме в наши обязанности не входит. Это так, вежливость.
Я попытался было сунуть свою тарелку и вилку братцу Джо-Фиге, но тот нахмурился.
— Там за дверью две бочки. Которая с желтой полосой — для мойки. В другой не мойте — она для питья.
Оказывается, руководящая работа не делает меня популярнее у этих ребят.
Они — моего круга. Просто, возможно, я уже не их.
— Вы здоровы? — поинтересовался десятник Лютер. — Глаза у вас красные какие-то. Словно у вас жар или еще чего такого.
— А все это чертово место. Если вы считаете, что здесь страшно, пока вы работаете, попробуйте-ка остаться на ночь.
Он совладал с собой и не стал говорить, что мое нытье его интересует меньше всего. У него своих забот хватало.