— Плохо дело. Монстр в нем взял верх. — Поток Яростного Света застала меня врасплох, крепко охватив правой рукой за пояс. А потом пронзила остававшегося страстного призрака серебряной шляпной булавкой Хитер Соумз.

Результат воспоследовал мгновенно. Очень громкий результат. Лязг и грохот заглушили все остальные звуки. Осаждавшие Метательницу Теней призраки, правда, не померкли. И не прекратили своего занятия. Тем более не бежали.

Это кошмарное зрелище настолько захватило меня, что я не сразу заметил: я смотрю на всю эту толпу ударившихся в панику заклинателей сверху вниз. Ноги мои отделяло от пола несколько футов пустого воздуха.

— Не трепыхайтесь! — скомандовала мне Бегущая По Ветру. — Вы же не хотите упасть?

Ну уж нет. Чего-чего, а падать я хотел меньше всего.

— И не напрягайтесь. Расслабьтесь, и все будет хорошо.

Легко сказать. Сама она именно так и делала.

— Пока вы напрягаетесь, мне тяжелее вас поднимать. — Мы поднялись к галерее, с которой открывались и закрывались верхние люки для проветривания. Бегущая По Ветру испустила протяжный вдох. — Нелегкая это работа. Вы тяжелы. — Она не сразу убрала руку с моей талии.

Оставаясь верным себе, я обратил на это внимание только после того, как она отпустила меня. А отпустила она меня только после того, как мы насладились происходившим в сорока с лишним футах под нами, где, все в свою очередь, наслаждались музыкой. Громоподобной, хаотической металлической музыкой.

Жанр спектакля изменился. Театр превратился в павильон ужасов, чего вполне логично было ожидать, зная тех, кто остался внизу. В отсутствие Потока Яростного Света привидения утратили интерес к любовным развлечениям. Метательница Теней взвыла белугой в крепкой хватке чудовищных тварей. Кровавые брызги и ошметки плоти разлетались от нее во все стороны, но — в отличие от сокрушенных Рокки жучьих останков — не оставляли на свеженастеленном полу ни следа. Да и вообще, несмотря на весь этот кровавый смерч, физических повреждений, похоже, никто из этих уродов не получил.

Более того, заклинатели отбивались от тварей, порожденных, можно сказать, их же собственными отпрысками.

Но уж наверное, чтобы заниматься всей той мерзостью, которая за ними числится, публика с Холма хорошенько натренировала свои души. И совесть.

— Можете пролезть в это окно? — прошептала Поток Яростного Света. Глаза ее имели теплый, зазывной карий цвет.

Сама-то она в это окно пролезла бы даже вдвоем с себе подобной. Или даже втроем. Запросто.

— Ага. Но зачем?

— Надо убираться отсюда. — Глаза ее сделались задумчивыми, светло-светло-голубыми. — Шнюк совсем не владеет собой. Вы для них чужак. Полагаю, следующие несколько минут вам бы не хотелось находиться рядом с ним.

Я вдруг заметил, как близко мы друг от друга. И то воздействие, которое она оказывала на меня. Как, впрочем, и на любого другого, кто оказывался рядом с ней, будь то человек или призрак.

Зеленые глаза ее обещали награду. Ну конечно, после того, как мы окажемся в безопасном месте.

Поскольку холодной ванны под рукой не имелось, я попробовал таблицу умножения. Восемью семь будет… Нет, правда, сколько будет семью восемь?

Честное слово, эта девчонка читала мои мысли.

— Я не уверен, что могу ручаться за себя.

Тревога! Тревога, Гаррет! Смертельная опасность!

И разочарование. Просто чудовищное разочарование. Мне так и не выпало шанса проверить, способен ли я противостоять столь неодолимому искушению.

— Черт! — выругалась она, стоило мне, извиваясь червем, протиснутся на крышу. — Как он сумел проделать все так быстро?

Однако я смотрел не на Барата Альгарду. Я пытался выжить под шквальным огнем свирепых взглядов моей ненаглядной рыжей, бежавшей из плена подруг и вернувшейся к театру.

— Как-нибудь в другой раз, — пообещала Бегущая По Ветру, и ее обещание жгло меня огнем.

— Угу. Ловлю на слове. Черт!

В общем, обошлось без насмешек со стороны Потока Яростного Света. Зато она бросила взгляд, который долго еще будет преследовать меня.

— Вставайте, — скомандовала она. — Нам придется прыгать отсюда.

Вставать мне очень не хотелось. «Мир» содрогался, как при хорошем землетрясении, а черепичная крыша обледенела. Но я сделал, как она сказала. Вот какой я послушный.

Бегущая охватила меня рукой.

— Мне было бы проще, если бы я обвилась вокруг вас всем телом, — сообщила она. Мы сорвались с крыши и начали медленный спуск. — Можете попробовать представить себе это.

Это тоже будет меня преследовать.

Воображение у меня развито хорошо. Даже слишком.

И как, скажите на милость, взрослеть в таких условиях?

72

— И с чего это у тебя вид такой виноватый, Мальскуандо?

— Потому что ты заранее настроила себя на то, чтобы считать меня виноватым в чем-то. Например, в том, что я удрал от нехороших людей.

— Я видела, как она на тебе висла. Как плющ обвивалась.

— Я грохнулся бы камнем, если бы она этого не делала. А ноги у меня уже не такие пружинистые, как в бытность мою в морской пехоте. — Я помолчал и добавил, сам не зная почему: — И вообще, она левша.

— Разумеется, левша. Их род весь такой. — Дальше распространяться на этот счет Тинни не стала.

Я огляделся по сторонам. Народу перед театром заметно поубавилось. Строители ушли. Подчиненные Плоскомордого решили, что им лучше следить за строителями там, куда те ушли. Тарп с ними не ушел. Но хотел. Еще как хотел.

Барат Альгарда разговаривал с Бегущей По Ветру примерно о том же, о чем мы с Тинни. Правда, менее напряженно, и все его подозрения, как и у Тинни, были нацелены на меня одного.

Поток Яростного Света превратилась в убийственно застенчивый плющ. Она изо всех сил пыталась сменить тему разговора на Звонаря, на плохое поведение кузена Линка и на озверевшего Шнюка Эйвери.

Ей не потребовалось много времени, чтобы заставить Альгарду сосредоточиться на делах.

— Тинни, да черт же подери, хватит! Все это дерьмо не имеет к тебе ни малейшего отношения!

Мисс Тейт имела такой вид, словно какой-то жуткий зомби выпрыгнул на нее из ночной тьмы. И этим зомби был я. И я ощущал себя таким зомби. Ну, почти.

Впрочем, если что и отличает мою рыжую подругу, так это гибкость. Она оправилась на удивление быстро, придержав, правда, невысказанное пожелание, чтобы некто Гаррет обратился в золу и дым.

Грохот из «Мира» приобрел новый, более мрачный оттенок. Все, способное летать, вдруг поднялось в воздух, стремясь покинуть пределы квартала. Я даже не предполагал, что у нас здесь столько воробьев.