Их называли еще девами на заклание. Обычай, от которого ваши предки отказались сравнительно недавно. К повсеместной радости девиц нежного возраста.

— Девы на заклание… Что-то такое смутно брезжит. Но вспомнить не могу: если и слышал, то очень давно.

Кое-кому из давних ваших предков пришла в голову светлая мысль убивать малолетних девственниц и хоронить их под воротами кладбищ — ну, или по углам, или на подходах. Или над зарытыми кладами, которые они надеялись сберечь. Теория заключалась в том, что души девственниц будут настолько разъярены тем, что сотворили с их бренными оболочками, что никуда не уйдут и станут нападать на всякого, кто потревожит могилу. Или клад. Нам сейчас это может представляться лишенным разумных оснований, но факт остается фактом: все, включая убиенных детей, верили в действенность этих мер.

Ну да. В наши дни над зарытыми сокровищами модно хоронить вампира.

— Как-то это расточительно, — заметил я. — То есть я хочу сказать, что маленькие девочки, как правило, вырастают в больших девушек. Почему не использовать вместо них тещ? Так и спокойнее, и ценные ресурсы сберегаются, и гражданский долг исполнен.

Тинни ткнула меня пальцем в бок. Затевать ссору она не могла, потому что, как и я, была занята едой, но все же напоминала мне, что у нее тоже имеется мать.

Если наши отношения имели какую-то перспективу, я бы предложил обратить этот палец в деву на заклание.

— Чего это ты хихикаешь, Гаррет? — поинтересовалась Торнада. — Ничего смешного. Очень даже мрачная история.

— Дамские пальчики, — пояснил я. — И не просто дамские, а моей жены.

— Все, он для нас потерян, — сообщила Торнада Прилипале. — Эта тварь угнездилась у него в голове, и он не способен думать о деле.

Если бы эта тварь угнездилась у него в голове, он был бы гораздо разумнее, чем сейчас. Гаррет, отвлекись от своих брачных кошмаров. Компания Вейдера платит хорошие деньги. Нам необходимо их отработать.

Лицо моей возлюбленной сердито вспыхнуло. Однако она сидела с набитым ртом и сказать ничего не могла. Я сделал большой глоток Вейдерова отборного, и это немного успокоило мои несчастные нервы.

— Не можешь ли поделиться соображениями, которые привели тебя к столь тревожному выводу? Я хочу сказать, насчет дракона?

Мне нравятся сложные задачи.

Покойник без особого труда объяснил свою мысль. Можно сказать, снизошел — он был весьма горд тем, как здорово все сложил воедино и разжевал каждую мельчайшую деталь мозаики. Это служило доказательством того, что он один способен положить каждую деталь на нужное место.

Суть его теории заключалась в том, что в незапамятные времена, еще до того, как в этих краях появились люди — возможно, даже до появления здесь старших рас, — кто-то зарыл глубоко в отложениях ила что-то ценное, а потом водрузил поверх захоронения спящего стража. С тех пор поверх этого места нанесло еще толстый слой ила. И все оставалось тихо-спокойно до тех пор, пока до этого захоронения не докопались большие, злобные и голодные жуки, порожденные Кликой. А призраки представляли собой проекции сонных мыслей дракона, с помощью которых он пытался отогнать угрозу.

Только жуки не боятся призраков. Их страхи проще, и вообще ими движет лишь два инстинкта: есть и размножаться.

Пока Покойник наслаждался своей гениальностью, я поглядывал на Кипа.

Парень проглотил всю эту историю с начала до конца. Даже мистических способностей Киры не хватило на то, чтобы полностью загасить его интеллект.

Молодой человек, способный сохранить свою голову — хотя бы часть оной, — находясь под прессингом женщины из рода Тейтов, достоин восхищения.

— В ваших рассуждениях имеется слабое место, — заявил он. — Призраки беспокоят только людей.

У Покойника имелся ответ и на это. Как всегда.

Люди — единственная разумная раса, прорывшаяся достаточно глубоко для того, чтобы дракон уловил и прочитал их сознания.

Спорить с этим никто не стал. Вполне возможно, никто просто не понял его слов. Паленая фыркнула. Я думал, она скажет что-нибудь о крысах, которых Джон Растяжка посылал туда, вниз. А Его Самозванство напомнил бы, что говорил только о разумных существах.

— Поняла, — только и сказала Паленая.

Чего?

— Кип, — вспомнил я. — Мне нужно поговорить с тобой о способах осветить место размером с «Мир».

Но он был уже занят. Вряд ли он смог бы сосредоточиться надолго.

Я помню себя в подобном положении. Даже не столь давно.

77

К нам пришли гости. В дополнение к тем, что уже сидели в доме. Стук услышала одна Паленая.

Барат Альгарда и его восхитительная дочь, оба еще более растрепанные, чем Кип, присоединились к собравшимся. Из чего следовало, что их нужно приобщить к теме нашей беседы. А им в свою очередь — рассказать о том, что произошло вокруг «Мира» после моего ухода.

— Давайте, ребята, начните вы, — предложил я. — Все, что вы расскажете, наверняка даже вполовину не так трудно будет переварить по сравнению с тем, чем угощают здесь.

Слово взял Альгарда.

— Линка уже невозможно было спасти. Висяк и Шнюк в большом расстройстве. Шнюк надолго вышел из строя. Множественные переломы и внутренние повреждения. Метательница Теней отделалась сломанной рукой и кучей синяков. У остальных мелкие травмы. Бель застал их врасплох, когда они пытались утихомирить Шнюка. Плюс он использовал парализующие и устрашающие заклятия. Единственной мишенью был Линк. Остальные просто подвернулись под руку. Линк давно уже охотился за Звонарем. Судя по всему, Бель сильно этого боялся и наконец созрел. Прорвало — как Шнюка.

Я покосился на Бегущую. Она сидела словно зомби, сосредоточенная исключительно на расчесывании своих волос. Никакой чувственности от нее сейчас не исходило.

— Что Кивенс? — поинтересовался я. Не у нее — она все равно что отсутствовала. У всех присутствующих. Кип, впрочем, тоже был занят другим. — Вернулась благополучно домой?

— Мы надеемся, да, — отозвался Альгарда. — Сами мы еще домой не заходили. И мы задержались: сначала мне нужно было удостовериться, что с матерью все в порядке, насколько возможно, потом обойти тех родителей, которые не смогли выбраться сегодня. Этой трагедии можно было избежать. Но Линк такой — не мог чего-нибудь не затеять. А теперь он мертв. И Бель тоже вряд ли отделается: стража ищет его с удвоенной силой. И он наверняка будет отбиваться, когда его настигнут. А его настигнут, в этом можно не сомневаться: Шнюку не позволят мешать следствию так, как делал это Линк.

Вид Альгарда имел далеко не веселый — как и любой на его месте. Однако меня он, похоже, ни в чем не обвинял. А это главное. Правда ведь?

— Скажите, он не использовал в своих целях Лазутчика Фелльске? Я имею в виду, Линк?