Стрелки подобрались к половине одиннадцатого, и Дмитрий занервничал. Маячить перед домом, который находился под контролем белогвардейской контрразведки, становилось небезопасно. Уже минут пять за ними наблюдал чернявый, с ухватками трамвайного карманника молодой человек, вертевшийся у соседнего подъезда. В конце концов он не выдержал и вразвалочку направился в их сторону. Но ребята быстро сообразили, что делать, Миша, сидевший на заднем сиденье, приобнял девушку и что-то горячо зашептал на ухо.
– Ребята, не увлекайтесь, так и до свадьбы недалеко, – пошутил водитель.
– Не волнуйся, Коля, тебя не забудем, – усмехнулся Михаил и еще теснее прижал к себе Аннушку.
– Эй, мы так не договаривались! – отстранилась та, бросив лукавый взгляд на Дмитрия.
Опасность придала девушке еще большую привлекательность, и ревнивое чувство впервые кольнуло его сердце. Дмитрию стал ненавистен чернявенький шпик, из-за которого чужие руки прикасались к Анне.
А тот вихляющей походочкой подвалил к машине и нахально стрельнул взглядом по пассажирам.
Николай дернулся к дверце.
– Не заводись, – шепнул Дмитрий и остановил его руку.
Коля крепился, но филер, словно испытывая их терпение, завертелся перед зеркалом бокового вида, подкручивая жидкие усики.
– Тебе тут что, парикмахерская? – таки рявкнул на него Николай. – А ну, вали отсюда!
– Чего разорался? Уже что, в зеркало нельзя посмотреть? – огрызнулся парень.
– С твоей рожей не в зеркало, а в з…
– Что? По-одумаешь, рожа ему моя не понравилась! Да ты на свою посмотри! – взвился чернявый, но увесистый кулак Николая, полетевший к его носу, заставил парня отскочить на тротуар.
– И надо было тебе с ним связываться? – недовольно проворчал Дмитрий.
– А ты хотел, чтобы он у нас документики проверил?
– Дим, ты лучше взгляни вон на ту красотку. – Миша кивнул на разбитную бабенку у подъезда Люшкова. – Она тебе никого не напоминает?
Дмитрий и сам ее давно заприметил. Тетка в хорошем драповом пальто торговала яблоками, поставив ведра на ступеньки. Покупателей за прошедший час у нее было раз, два и обчелся, зато глазками она постреливала отменно – не тетка, а сторожевой пост.
– Так это же вчерашняя баба, только пальто другое! – узнал ее Николай.
– Точно… И косынку поменяла, – присмотрелся Дмитрий. – Видно, у господина Дулепова с гардеробчиком проблем нет.
– Вот вам и основной пост охраны, – заключил Михаил. – Да… Ловко придумал: бабу – и на такое дело…
Еще один пост они вычислили вчера, он находился неподалеку, в пекарне Обухова. Возможно, где-то имелись и другие, но их обнаружить пока не удалось. Клещев умел организовать наружное наблюдение.
– Все, ребята, сворачиваемся, а то засиделись. В случае чего Ван подстрахует. Коля, поехали, – распорядился Дмитрий.
Старенький «форд» чихнул двигателем и, выпустив столб едкого дыма, резво покатил вверх по улице. На перекрестке он свернул и через арку въехал во внутренний двор приземистого трехэтажного дома. Николай вышел из машины, поднял капот и сделал вид, что копается в двигателе. Михаил с девушкой остались сидеть в салоне, а Дмитрий, натянув поглубже кепку, неспешным шагом снова направился к дому Люшкова. В двух кварталах от него он заметил знакомый «мерседес» – это стояли на подстраховке ребята из группы Ольшевского. Увидев его, они оживились. Павел, сдернул кепку и пригладил волосы, что означало «ждите сигнала», потом прошел еще метров десять и свернул в пирожковую.
Пирожковая располагалась на углу, и из ее окон хорошо просматривался дом Люшкова. За несколько минут тут ничего не изменилось. Торговка, лениво полузгивала семечки, рядом с ней пытался пристроиться китаец зеленщик, но она обматерила его так, что «желтомазого» словно ветром сдуло. В пекарне Обухова тоже ничего необычного не происходило, филеры-разнорабочие копошились где-то внутри. Дмитрий взял себе стакан чаю и, выбрав место за столиком у окна, продолжил наблюдение.
В торце соседнего дома, где находилась помойка, в живописных позах дремали бездомные псы, а в контейнере с отбросами рылся китаец нищий. На нем были грязная засаленная размахайка, какие-то обмотки на ногах и старая войлочная шапка-монголка, то и дело сползающая на глаза. Дмитрий прекрасно знал его – это был один из лучших боевиков харбинского подполья Малыш Ван. Или просто Ван. С первого дня, как только удалось разыскать дом, где квартировал Люшков, он по собственному почину занял этот пост. От помойки исходили отвратительные запахи гниющих пищевых отходов и прочей дряни, но Ван стоически переносил неудобства. Возвращаясь домой, он забирался в чан с горячей водой и подолгу оттирался мочалкой, но это не помогало. Зловоние преследовало его и, казалось, будет преследовать вечно, и все же Ван не менял позиции. А она действительно была удобной, отсюда хорошо просматривались все подходы к дому Люшкову, а филеры контрразведки старались держаться от помойки подальше.
Сегодняшний день Вану казался явно неудачным. Во-первых, не понятно, почему объект задержался. Во-вторых, наблюдение затягивалось на неопределенное время. В-третьих, Ван просто замерз. Хоть и светило солнце, но ветер был холодный, и не просто холодный, а пронизывающий насквозь. От у Малыша уже зуб на зуб не попадал, а тут еще эта кошка… Сдохшая тварь смердела так, что приступы тошноты подкатывали один за другим, но надо было держаться.
Превозмогая себя, Ван выковыривал крючковатой палкой объедки и складывал в мешок. Мешок уже был забит под самую завязку, но ни Люшков, ни этот прощелыга ротмистр так и не появлялись. Торчать здесь становилось уже невтерпеж, к тому же эта бабища с яблоками вдруг стала коситься в его сторону. Хорошо хоть ветер переменился и задул со стороны помойки. Баба поморщилась и встала подальше, а потом и вовсе скрылась из глаз – Ван надеялся, надолго.
В это время со стороны Деповской улицы послышался отдаленный рокот мотора и наконец появился знакомый «опель». «Опель» остановился у подъезда, и из него вышел изрядно помятый Ясновский. Ежевечерние загулы в ресторанах сказались на его внешности не лучшим образом. Обычно аккуратно одетый, он выглядел как человек, попавший в переделку. Мятые брюки, нечищеные штиблеты… Не надо было напрягать фантазию, чтобы понять, что от него за версту несет перегаром.
С появлением ротмистра расслабившиеся было филеры зашевелились. Мостовую около дома замели сразу два кряжистых мужика-дворника. Вернулась на свой пост и торговка. Ясновский подошел к ней, взял с лотка яблоко и что-то сказал. Она ответила – видимо, докладывала обстановку. Ван напрягся, но в его сторону она не взглянула ни разу.
Ясновский скрылся в подъезде. Прошло еще несколько минут, и на улицу выскочил телохранитель Люшкова. Теперь уже все шло по обычному сценарию – он шмыгнул в харчевню за рассолом.
Подпольщики наблюдали за окнами. Вот всколыхнулись занавески, и чья-то рука приоткрыла форточку. В образовавшуюся щель – занавески остались незадернутыми – была видна комната, вернее ее маленькая часть. И Дмитрий, и Ван смогли разглядеть Люшкова – тот, уже одетый, причесывался перед зеркалом. Рука Дмитрия невольно потянулась к пистолету. Прекрасная мишень – один удачный выстрел, и с изменником покончено, но Дмитрий не мог действовать по своему усмотрению, а Дервиш приказа о ликвидации пока не давал: от них требовалось только наблюдение. Существовал еще и приказ Центра, но его надо было выполнить с головой, чтобы не навредить ненароком резиденту.