– Привет! Какой счет? – покосился Мамонт на телевизор.
– Ноль-ноль пока, возятся полтора тайма в середине поля, смотреть не на что… Я вам сейчас свет включу, а то на лестнице темновато!
– Не бойся, не заблужусь…
Легко взбежав на второй этаж, Мамонт прошел по коридору и нырнул в просторную приемную. Секретарши уже не было. Павел приоткрыл дверь и сказал:
– Тук-тук! А вот и я!
В еще более просторном, нежели приемная, кабинете в большом офисном кресле сидела женщина лет тридцати трех. Стол перед ней был завален кипой бумаг.
– Ты сумасшедший, – улыбнулась она. – Я после этого твоего чертова сна никак сосредоточиться не могу.
– Ай-яй-яй! – проговорил Мамонт, небрежно бросая на стол свою папку и двигаясь к креслу. – Бедная девочка, совсем заработалась. Придется сделать массаж…
Резко развернув кресло, Мамонт обнял женщину сзади. Его руки нащупали ее груди, язык отыскал заветную точку чуть повыше левой ключицы.
От легкого прикосновения женщина вздрогнула словно от удара током.
Но тут же попыталась вырваться:
– Ты что делаешь? Я же на работе!
– Все равно сюда никто не имеет права зайти! – быстро сказал Мамонт.
Расстегнув пуговку на блузке, он сунул обе руки под чашечки бюстгальтера. Женщина застонала и выгнулась, словно пантера.
– Прекрати… – сдавленно выдохнула она.
– Я жутко соскучился, киса!
– Я тоже…
Не в силах больше контролировать себя, женщина вцепилась в куртку Мамонта и буквально повалила его на себя. Впрочем, делать массаж в кресле было очень неудобно.
Так что скоро Мамонт с хозяйкой кабинета, срывая друг с друга одежду, переместились на стол. Бумаги одна за другой начали сыпаться на пол. Важные, между прочим, бумаги.
Но до них ни хозяйке кабинета, ни тем более Мамонту в этот момент дела не было. Стройное тело женщины выгибалось на столе. Мамонт гладил его руками, сжимал и приглушенно рычал, словно дикий зверь.
Женщина не оставалась в долгу. Ее силиконовые ногти впивались в мускулистую спину Мамонта и оставляли на ней багровые полосы. Но Мамонт не чувствовал боли. Им обоим было хорошо, так хорошо, что, когда все закончилось, они едва не рухнули на пол.
Переведя дыхание, Мамонт открыл один глаз и коснулся языком уха женщины.
– Хрю-хрю!
Та тихонько засмеялась.
– Ты настоящий поросенок. Бессовестный и похотливый… Черт!!!
– Что? – вздрогнул от внезапного вскрика Мамонт.
– Я же не приняла таблетки! И что теперь делать, а?
– А что делать? Если что, будешь рожать…
– Ты что, с ума сошел? – оттолкнула Мамонта женщина.
– Почему? Тебе все равно скоро на пенсию. Будешь ребенка воспитывать…
– Так ты серьезно?
– Ну не брошу же я тебя с животом…
– Господи, дай я тебя поцелую, поросенок!
Женщина прижала к себе Мамонта с такой силой, что у того даже позвонки хрустнули.
– Хороший мой, мне, кроме тебя, никто не нужен…
Но даже в этой ситуации Мамонт оставался Мамонтом. Незаметно покосившись на часы, он скорчил гримасу и быстро чмокнул женщину в щечку.
– Киса, мне уже надо бежать!
– Куда бежать, иди ко мне, я тебя хочу…
– Я тебя тоже хочу, – мягко отстранился Мамонт. – Но я уже опаздываю. Правда… Ты не видела, где мои трусы? А, киса?
– Паша, ты чудовище! – приподнялась на столе женщина.
– А я думал, что я твой поросенок… О, вот они, – удивленно уставился на портрет нового президента Мамонт. – Как ты только умудрилась их сюда забросить? Хорошо еще, что никто не видел. Кто б поверил после этого, что ты за него голосовала?
– Тебя надо лечить, Паша, – вздохнула женщина, опуская ноги со стола. – Подай мою юбку…
– Пожалуйста! Зачем меня лечить, киса?
– Затем, что ты законченный трудоголик. Твоя работа для тебя – все.
– Не все. Без тебя я тоже не могу.
– Ах, тоже?.. Ну, спасибо, любимый!
– Да, кстати, – сказал уже практически одевшийся Мамонт. – Раз уж я все равно к тебе заскочил, подпиши мне одну бумажку…
– Какую бумажку, Паша? Ты что? – чуть присев, чтобы надеть трусики, спросила женщина. – Я же в совещательной комнате, приговор вон пишу…
Приговором были разбросанные по полу листки. Мамонт поспешно начал поднимать их и проговорил:
– Ну, подпишешь вчерашним числом или когда там ты закончила слушание…
– Так!.. – замерла с надетой на одну ногу юбкой женщина. – Ты что, приехал из-за этой бумажки? Да?
– Ну почему только из-за бумажки? Я же тебе говорил по телефону… – не совсем сориентировался с ответом Мамонт.
– Ты редкий ублюдок, Паша! Понял?
– Киса, ну что ты начинаешь?.. – попытался обнять женщину Мамонт.
– Назад! – рявкнула она.
– Ну, киса!..
– Если ты дотронешься до меня хоть пальцем, я вызову охранника и закрою тебя на пять суток за неуважение к суду!
– А за изнасилование ты меня случайно не посадишь? – хмыкнул Мамонт.
– Изнасилования, полковник, не было. Все было по согласию… Но это был последний раз. Уяснил?
– Блин, ну, киса!
– Заткнись, мне звонят! – потянулась к завибрировавшему на тумбочке мобильнику судья.
– Ну и что, что звонят? Ты же в совещательной комнате!
– Моя комната! Хочу совещаюсь, хочу на звонки отвечаю… О, опять Сосницкий, восьмой раз звонит, – мстительно улыбнулась судья.
– Какой еще Сосницкий? – нахмурился Мамонт.
– Тот самый, Паша, владелец заводов, газет, пароходов… Алло!
– Здравствуйте, Алена Александровна! – отчетливо расслышал Логинов, поскольку Халецкая специально включила звук на максимум. – Наконец-то я до вас дозвонился!
– Здравствуйте, Юрий Викентьевич! Рада вас слышать! Я видела ваши пропущенные звонки, только ответить не могла. Приговор пишу, сами понимаете, тайна совещательной комнаты…
– Да, конечно! Извините, бога ради, я не знал…
– Да ничего, я действительно рада вас слышать. А то от всех этих бумаг уже голова кругом идет. Надо, наверное, по свежему воздуху прогуляться. Компанию не составите?
– С превеликим удовольствием! Я и звонил, чтобы пригласить вас куда-нибудь…
– Да-а? И куда именно вы хотели меня пригласить?
– Да куда вам угодно, Алена Александровна! Любой каприз! Хотите в «Красный»?