Боксы его тоже мало заинтересовали. У одного дремал старый-престарый грузовичок, из тех, что помнят еще шестьдесят шестой бензин. У второго копошились погрузчик и двойка желтых электрокаров; остальные боксы были просто заперты. Машины не обращали на Геральта ни малейшего внимания, но и тревоги совершенно не проявляли. Прирученные, стало быть.
Вообще обстановка производила впечатление обжитой, дикая машина выглядела бы здесь чужеродно. Но никто из живых по-прежнему не показывался на глаза.
Геральт крался мимо непонятных трехэтажных корпусов с единственным входом, мимо котельных, мимо крытых площадок с грудами железа и штабелями труб. Однажды миновал даже пустую курилку, отгороженную чахленькой порослью дикого винограда. Листья на тонких лозах пожухли и почти облетели, отчего курилка выглядела сиротливой, покинутой чуть ли не навсегда.
Помалу да не поспеху добрался ведьмак и до следа. Того самого следа, ведущего наружу.
Прежде чем перескочить через забор, тварь долго, не один день шастала перед колючкой. Росла, училась. Но здесь, на территории завода, в своем логове, она ничего не разрушала. Зачем разрушать собственный дом?
Полоса асфальта перед колючкой запечатлела несколько глубоких вмятин-отпечатков. Словно чудовищный карьерный экскаватор примащивал здесь свои могучие лапы-опоры. Но экскаватор наверняка продавил бы асфальт, искалечил бы покрытие безвозвратно, а здесь асфальт просто примялся и уплотнился.
«Значит, — подумал Геральт, осматривая следы, — толчок был сильный, но мягкий. А тварь вряд ли тяжелее двадцати тонн».
Это уже хоть какая-то информация.
Впрочем, тварь росла, поэтому буквально за пару дней могла вес и удвоить.
Присмотрелся Геральт и к форме вмятин. Овальные; по сравнению с правильным эллипсом — поуже и более вытянуты в длину. К линии прыжка вывернуты градусов на пятнадцать каждая; вывернуты передним краем наружу. Вмятин было больше, чем две, но по свежим фрагментам колючки, царапинам на заборе и недавно взрыхленной полосе стало понятно, что тварь перепрыгнула забор не с первой попытки. Видимо, с четвертой. А вот и следы приземления на обратном пути — приземление только одно. Трехметровая поперечная дуга от посадочной лапы. Сплошная.
Геральт на миг остановился у этой изогнутой отметины в асфальте.
Под три метра в ширину. Как раз под ширину просеки там, за забором, в квартале.
Кроме того, Геральт подметил, что асфальт в местах старта и приземления словно бы подтек, оплавился. Да и потемнел немного. И обычная серая пыль куда-то исчезла.
Отойдя в сторону, Геральт присмотрелся еще раз. Повертел головой.
«Что это мне напоминает? — подумал он, проведя рукой по щеке. — Что? Ракетный выхлоп?»
Медленно провел пальцем по асфальту — тот напоминал гладкую, спекшуюся в единое целое крошку после старта ракеты. После того как дикая стальная сигара вдруг испустила столб огня, встала на него и умчалась в низкое серое небо, что нависает над двухсоткилометровой брешью между Большим Уралом и Большой Алма-Атой. Ведьмаки потом осматривали место старта…
Естественно, тут все было попроще, не те масштабы. Но очень похоже.
«Значит, комбинированная динамика прыжка. Толчок опорами плюс реактивный выхлоп, — предположил Геральт. — Шахнуш тодд, это что-то новенькое!!!»
Даже он, ведьмак, немного мог рассказать о подобной машине. Даже он, видевший, помимо ракеты, и летнюю миграцию большегрузных грузовиков из Европы, и эпидемию бешенства на Чугуевском танковом полигоне, когда окрестные районы были сровнены с землей и погибло несколько тысяч живых, в том числе самый древний род эльфов Евразии, и пресловутые воздушные бомбардировки обоих берегов Днестра, и зародившиеся в шахтах Донбасса машины-убийцы, ужас гномов-угледобытчиков, и даже легендарного призрака московского метро довелось Геральту повидать и умертвить. Не самостоятельно, конечно, с помощью ведьмаков Большой Москвы.
Машины ведь не живые. Они постоянно принимают новые облики.
— Так-так, — пробормотал Геральт. — Запомним.
Чуть в стороне от колючки и забора начиналось длинное складское помещение, вдоль которого тянулись металлические полосы-рельсы. Рельсы уводили куда-то в глубь заводской территории. Секунду поразмыслив, Геральт направился к ним. К складам и рельсам.
Небольшой холмик и полосатая поперечина, знак тупика, венчали эту одноколейную ветку. По ней наверняка бегал небольшой шустрый локомотивчик, влача или толкая перед собой несколько товарных вагонов. Знакомая и виденная не раз картина.
«Мне всего тридцать три, — подумал на ходу ведьмак, — а я все реже и реже встречаю вещи, которых раньше никогда не видел…»
Геральт на миг задумался, как чувствует себя эльф возрастом в несколько тысяч лет, и внутренне содрогнулся.
Он двинулся по метровой высоты приступку, что тянулся вдоль складов. Дно стоящего на рельсах вагона по высоте как раз соответствовало этому приступку, очень удобно для погрузки-выгрузки. Подобное Геральт замечал не раз, в самых разных местах, от перронов на пассажирских вокзалах до вот таких вот безлюдных складов на территориях всевозможных заводов.
Иногда Геральта мучила острая и неотступная мысль — кто-то ведь все это придумал? Но кто? Какой ученый-демиург, повелитель техники и машин?
Вскоре Геральт набрел на открытую секцию склада. Тяжелая металлическая дверь уехала вбок по полозьям, открывая доступ в душное нутро склада. Окон в таких помещениях, как правило, не бывает.
Не успел Геральт как следует прислушаться к ощущениям — ему вскользь померещилось, что на складе что-то есть, что-то механическое, машина или работающий прибор, — послышался далекий свисток локомотива. Вдали на рельсах зачернело плохо различимое издалека пятнышко. Оно приближалось.
Наскоро оценив степень опасности, ведьмак шагнул через порожек склада — металлизированный паз, по которому, собственно, и скользила ныне открытая дверь. Он чувствовал: сейчас можно смело поворачиваться спиной к таящейся в глубине помещения темноте. Ничто оттуда не выйдет.
Потому что настоящая опасность приближалась по рельсам. Перед ее лицом меркнут и тушуются все прочие, гипотетические.
Геральт, как и все ведьмаки, настоящую опасность чувствовал остро и безошибочно. Природы этого странного чувства он, естественно, не понимал, но сие совершенно не мешало ему беззастенчиво пользоваться полезным даром. Скорее всего обостренная сенсорика была результатом ведьмачьих мутаций, процессов на первый взгляд бесконечно чудовищных. В течение примерно десяти лет из человека последовательно делали нечеловека, и даже не-живого. Все ведьмаки — мутанты. Они не имеют ничего общего с живыми — людьми, эльфами, орками, виргами, гномами, бескудами. Они не отдельная раса. Они просто иные. Мутанты. Чудовища и убийцы чудовищ. Ведь с подобным в состоянии справиться только подобное. И если бы не незыблемый ведьмачий кодекс, страшно подумать, что могли бы натворить несколько десятков ведьмаков, взбреди им худое в голову.