Скайтс пожал плечами.
— Гаррет, выполняй свою работу спеца по безопасности. Если ты попытаешься снова начать с того, на чем бросил, ты выяснишь, как много разучился делать. Мисс Тейт? Он под вашей опекой. Продолжайте напоминать ему, что в наши дни с такими вещами справляется Гражданская Стража Танфера.
— Я так и сделаю.
И я не сомневался, что она будет напоминать — часто и решительно.
Мой врожденный цинизм меня подвел. В последнее время жестяные свистульки действовали на удивление эффективно. Я поверил лейтенанту на слово, думая, что Стража и вправду разгребет это дельце через день или два.
— Хорошо. Делайте свою работу. Только не оставляйте нас в подвешенном состоянии. Дайте знать, почему эти кретины охотились на Тинни. На случай, если нужно приготовиться развлечь еще один выводок олухов.
Тинни бросила на бедного Скайтса взгляд, заставивший того забыть, что он уже несколько лет состоит в счастливом браке со вполне замечательной, но обычной женщиной.
— Я это сделаю, — пообещал он. — Не сомневайтесь.
Как только я вернулся, убедившись, что наши гости и вправду покинули дом, Тинни врубила жар в департаменте отвлечений.
— Я знаю, что ты собираешься сказать, дорогой.
— Я собираюсь спросить, почему жарящийся праздничный гусь обычно бывает одет плотнее, чем ты сейчас.
— Я ни на минуту не могу тебя одурачить, верно?
Нет, но она могла проделать чертовски хорошую работу, пытаясь меня отвлечь, после чего у меня не оставалось возражений.
Я лежал, погруженный в раздумья, пока не проснулся в разгар следующего утра.
— Помнишь прошлую ночь? — спросил я.
Тинни пыталась приготовить завтрак. Очень старательно. Она жаждала заняться благотворительностью. В ее арсенале отвлекающих маневров ничего больше не осталось. К сожалению, ей куда лучше удавалось аппетитно выглядеть, чем аппетитно готовить.
— Да. Угу. Я помню.
Ха. Нервничает. Может, даже чувствует себя слегка виноватой, хотя сами инквизиторы Стражи не заставят ее в этом признаться.
— Колбаски вкуснее, чем выглядят, — поклялась она. — И тост будет прекрасным, если ты немножко поскоблишь его ножом.
— Кип Проуз был одержим желанием готовить идеальные тосты.
Но я на это не упирал. Она уже взяла в качестве образца один из тостов Кипа и в результате сожгла этот.
— Я просто хочу вести нормальную жизнь.
Я промолчал. Пусть спорит сама с собой. Конечно, молчание — лучшая тактика в подобных ситуациях в четырех случаях из пяти. Я позволил ей болтать о чем вздумается.
Тинни выдохлась. Сердито уставилась на меня. Потом обрела второе дыхание:
— Черт возьми, Гаррет! Я знаю, о чем ты думаешь. Это не за тобой приходили головорезы. Они приходили за мной.
Ей нелегко было в этом признаться. Заставить кого-нибудь из Тейтов признаться в своей ошибке, пусть не напрямую, — такое явление встречается реже, чем зубы у курицы. И наверняка оно более драгоценно. А если признание делается без понуканий, добровольно — это просто несравненная редкость.
Я не сдавал позиций, держа на замке свой большой глупый рот, — искусство, которое все еще давалось мне нелегко. Овладей я им много лет назад, я смог бы уберечься от множества неприятностей.
— Хорошо! Ты прав! Такого никогда бы не случилось, если бы я не настояла, чтобы мы жили здесь. Покойник разобрался бы с этим идиотами раньше, чем они успели бы расковырять дверь.
Возможно, они бы вообще не добрались до двери. На свете мало настолько глупых людей, чтобы рисковать связываться с Покойником. Они бы схватили Тинни где-нибудь в другом месте. Они сделали бы так, чтобы Тинни без шума исчезла. Они в любом случае должны были поступить именно так. Зачем пытаться схватить ее здесь, ночью, когда имелся чертовски хороший шанс, что я впутаюсь в дело?
Они и хотели, чтобы я впутался. Должны были хотеть. Или этого хотел тот, кто их послал, — кем бы он ни был. Ха! Бутча и его брата не очень хорошо проинструктировали, прежде чем они отправились захватывать дикую рыжулю.
Может, Джимми Два Шага и сам понятия не имел, чего следует ожидать.
Именно так бы я и поступил, если бы занимался разбойным промыслом, — я бы сделал Джимми своим связным.
Я умял тост и колбаски и не подавился. Сделал расслабляющий вдох и объявил:
— Собираюсь навестить Синдж и Покойника.
Тинни перестала звенеть кастрюлями.
— Синдж не знает Два Шага, но ее брат может знать, — продолжал я.
— Ты сказал лейтенанту Скайтсу, что не станешь вмешиваться.
— Покойник может иметь в запасе кое-что такое, что я проглядел.
— Ты дал слово.
— А еще загляну к Морли и проверю, что он об этом думает.
Морли Дотс — мой лучший друг.
— Гаррет, ты не…
— Он сможет распространить весть, что связываться с моей девушкой номер один вредно для здоровья.
Тинни подвигала челюстями. Все было завязано на ней. Дальнейшие споры выставили бы ее мелочной.
Сработало и то, что в прошлом она трепетно заботилась о себе.
— Скорее всего, теперь никто за тобой сюда не явится.
У Тинни имелось множество родственников-мужчин призывного возраста. Пока мы с ней разговаривали, двое из них находились на улице, нелегально вооруженные и готовые к войне.
— Занимайся своими делами, и с тобой все будет в порядке. Ни один плохой парень не проберется в финансовый отдел.
Я не видел всей картины. С Тинни творилось нечто большее, чем вполне обычная неуверенность. Она не хотела слышать ни единого слова из тех, что я сейчас произносил. В том числе и этих:
— Разве тебе не полагается сегодня приводить в порядок книги?
Один из кузенов призывного возраста, Артифик, еще более рыжеволосый, чем Тинни, вошел без стука и без приглашения.
— Там кто-то хочет тебя видеть, Гаррет.
Похоже, кузен нервничал. Он избегал взгляда василиска, которым впилась в него Тинни.
Я позаботился о том, чтобы дверная колотушка устроилась у меня в руке как дома.
— Долг зовет, любовь моя.
Любовь моя послала меня в выражениях, которыми обычно пользуются мужчины в бою. Потом решила выйти со мной и посмотреть, что к чему.
Едва мы вышли на улицу, Тинни начала демонстрировать яростные вербальные навыки.
Моя возлюбленная не на сто процентов своенравна. Бывают времена, когда благоразумие одерживает в ней верх. Времена, когда она принимает веские доводы, не споря только для того, чтобы быть неуживчивой.