— Я не получила от наших банкиров никаких расписок в получении вклада — доказательств того, что взносы были сделаны.
В этот момент вошел Морли и усек, о чем речь.
— Мы никогда, никогда не уклонялись от выполнений своих обязательств, вовремя и полностью, — сказала Тинни. — Того, о чем ты заявляешь, не может быть.
— Ты управляешься с финансовой работой в Объединенной, — парировала Синдж. — Хотя ты и не уполномочена делать выплаты, ты ведешь им учет. Поэтому я повторяю: покажи мне доказательство того, что выплаты были сделаны. Наши банкиры и тебе дали бы расписку в получении. Так предъяви ее.
Морли был впечатлен тем, как Тинни держала себя в руках. К этому моменту большинство карентийцев уже ринулись бы в напыщенные подлые разглагольствования насчет наглых паразитов.
— Тинни приберегает свою желчь для меня.
Очевидно, мрачное, твердое, уверенное, не терпящее пустых разговоров поведение Синдж пошло рыжей на пользу. Тинни нацарапала записку, потом ринулась вон из дома.
— Наверное, кого-нибудь в Объединенной уже подвешивают за яйца, — заметил Морли. — Если то, о чем заявила Синдж, — правда.
Я уже видел Тайфун Тинни Тейт в четвертой категории ярости и был рад, что плохая погода унеслась в другое место.
Я прочитал ее записку.
«Прости, что я пришла, когда ты отдыхал. Я чудесно провела время на репетиции. Никогда не чувствовала себя такой счастливой. Спасибо тебе, Малскуандо. Люблю тебя и всегда буду любить.
Х О Х».
Подписи не было.
Кто-нибудь это читал?
Синдж? Почти наверняка.
Морли? Нет. Его странное чувство чести не позволило бы ему такое сделать.
Дин мог бы прочесть, если бы знал о записке и был склонен думать, что знание ее содержимого поможет ему защитить дом и домочадцев.
Пенни появилась, когда я задумчиво прихлебывал чай. Она увидела несложенную записку. И покраснела.
Итак.
Зачем ей быть настолько любопытной?
У нее имелось смутное желание отплатить Тинни за то, что та скормила ей обо мне столько грязных сплетен?
Морли наблюдал, как Пенни уходит. Потом захихикал.
— Что?
— Ты пропустил такую захватывающую сцену.
— Голова болит.
— И должна болеть. И ты сам в этом виноват.
Голова не только болела, она все еще норовила упасть на грудь из-за огненной воды.
— Что я пропустил? Кроме Тинни?
— Торнада. Она приходила искать своего ручного драматурга. К тому времени он уже ушел. Она была пьяна и не поверила Синдж. Синдж с Долларом Дэном ее утихомирили, после чего она ушла.
— Была в плохой форме, а?
— Нажралась так, что жалко было смотреть. Она слишком стара для мелодрамы.
— Разве все мы не слишком для этого стары? Но все равно мелодрамы случаются.
Мы минуту посидели молча, вспоминая нелепости в наших личных жизнях.
— Такое вообще возможно, чтобы человек оставил отрочество позади? — спросил Морли.
— Может, и невозможно. Сейчас я скучаю по великому комбинатору, Старым Костям. Он мог бы поделиться с нами несколькими столетиями наблюдений.
— В смысле?
— В смысле, он мог бы ответить на твой вопрос. Что касается меня, я думаю — мы не в силах удержаться и не действовать подобно глупым юношам, до тех пор пока вообще в силах вносить вклад в продолжение наших племен.
— Если бы мы хорошо себя вели и думали головой…
— Мы — жертвы наших маленьких лучших друзей. Но боги имели причину сотворить нас именно такими.
— Отвратительное отступление от темы, Гаррет. Но ты, вероятно, прав. Скучные боги позаботились о том, чтобы девочки были достаточно тупы, чтобы верить всему, что мы им говорим, до тех пор пока не состарятся. Больше всего природе хочется, чтобы следующее поколение топало по земле.
— Но поскольку мы мыслим, мы превращаем это в приключение, придумывая способы, чтобы перехитрить Природу.
Морли потерял интерес к теме.
— Куда направляешься, Гаррет? — спросил он.
— Никуда. Я собираюсь сидеть здесь и чувствовать жалость к самому себе. Еще пара часов — и голова моя готова будет взорваться.
— Я имел в виду — в наших отношениях.
Что? Мы же мужчины. Мы не говорим о подобных вещах. Во всяком случае, всерьез. Так ведь?
— Ты и Тинни практически объявили миру, что ты собираешься завязать брачный узел. Ты переехал, чтобы жить вместе с нею. Потом приглашения на свадьбу так и не пришли. Спустя некоторое время люди забыли о случившемся. А теперь ты спутался с совершенно восхитительной конфеткой с Холма. Которая, должно быть, владеет любовными чарами. Даже Дину больше нравится она, чем Тинни.
— Я не спутался. Пока нет.
— Вы спите в одной постели. Одного из вас не заботит, кто об этом узнает. Она перетащила свой сундук в твою комнату. Я порядком уверен, что это можно квалифицировать как «спутался».
— Откуда ты знаешь?..
— Синдж проболталась. Как бы случайно, не сомневаюсь. Она говорит, что эта женщина — бесстыдница.
— В домашней обстановке. Но она чувствует, что уместно, а что нет. Она никого намеренно бы не обидела.
Такие вещи казались куда менее запутанными, когда я был моложе.
Вошла Синдж. Она подозрительно посмотрела на нас, одарив меня особенно подозрительным взглядом.
— Явились леди для ваших вечерних процедур, мистер Дотс. А что касается вас, мистер Гаррет, вам не мешало бы заново познакомиться с ванной. Также неплохо было бы сменить одежду.
Она, должно быть, выступала в роли медиума моей матери.
— Я принимал ванну на прошлой неделе! — проскулил я с интонациями восьмилетнего.
Потом одновременно случилось несколько вещей. Все началось с того, что Дин объявил о позднем ужине, в то время как крысоженщины приблизились к Морли. Дотс воспользовался шансом наспех проглотить несколько кусков, прежде чем принять участие в обычных вечерних ритуалах в моем бывшем кабинете.
Синдж ушла и навалилась на работу в своем кабинете.
Я выпил кружку пива, потом уложил себя в постель.
Я набил живот, и мир все равно не собирался позволить мне заняться чем-нибудь другим.
Мне просто хотелось спастись в стране снов, прежде чем начнется похмелье.
— В следующем году я буду вести себя ответственно, мам.
Когда я проснулся, потому что мне понадобилось пообщаться с ночным горшком, я был в постели уже не один. Страфа пошевелилась, но не проснулась. Когда я снова забрался в постель, она прильнула ко мне, как вторая кожа. Я подумал, что это изумительно — как тесно она может прижаться, с тем чтобы мне все равно было удобно.