Выхватив оружие, бандит обошел автомобиль сзади и рванул пассажирскую дверцу. Хвала япошкам, ее не заклинило.
– Чего расселась?! – рявкнул Керим. – Быстро вылезай, сучка!
Он был зол как сто чертей. Ведь авария произошла из-за прокола шины. Причем в тот момент, когда Керим практически ушел от погони. Такое ему могло присниться только в кошмарном сне…
– Давай, давай! – рявкнул Керим, грубо попытавшись вытолкнуть женщину наверх.
Он уже видел машину преследователей, поэтому и торопился…
От вышки до переезда было около шестисот метров. Попасть с такого расстояния в колесо движущегося автомобиля без оптики – это было нечто. Но Логинов прошел школу «Альфы» и там научился многому. Но, пожалуй, самое главное, что он усвоил, это то, что жизнь заложника превыше всего. Если при операции гибнет хоть один гражданский, это полный провал…
Логинов мчался к переезду. Засохшие комья земли предательски бросались под ноги, но Виктор понимал, что сейчас дорога каждая секунда. Первые четыреста метров он одолел со скоростью, которой мог бы позавидовать и спортсмен. Он выкладывался полностью, потому что жизнь Ларисы Байчук была в опасности до тех пор, пока бандит не был обезврежен.
А потом от переезда донеслись голоса, и Логинов резко сбросил скорость. Автомат он перехватил двумя руками и был готов выстрелить в любой момент… Однако Виктору немного не повезло. Как раз напротив того места, где перевернулся внедорожник, росли кусты. Они и прикрыли орущего бандита от Виктора. Когда же две фигурки выбрались на переезде, стрелять было уже поздно.
Вскинувший автомат Логинов чертыхнулся и быстро присел. «Пежо» приближался к переезду, и свет его фар вполне мог высветить Виктора. Чтобы избежать этого, Логинов, пригнувшись, начал смещаться к насыпи железной дороги.
От переезда донеслось:
– Маши, сучка, маши!..
Виктор приблизился к насыпи и затаился. «Пежо» медленно подъезжал к переезду. Охранник, вероятно, пытался разглядеть в кювете Логинова. А может, просто соображал, как лучше в этой ситуации поступить.
В любом случае, он отвлекал внимание бандита, и Логинов приготовился.
Как только «Пежо» остановился, Виктор бросился вверх по насыпи и молниеносно пересек железнодорожное полотно. Оказавшись на другой стороне, он присел и замер…
Заметить этот рывок бандит мог, только повернув в сторону Логинова голову. А вот скрипом щебенки Виктор себя мог выдать. К счастью, бандит ничего не услышал. И в следующую секунду над переездом раздался его вопль:
– Я снесу ей башку! Ясно?! Бросайте оружие на землю! И выходите по одному!
Керим старался, чтобы крики звучали как можно более воинственно, но уверенности в его голосе не было. Скорее в нем слышалось отчаяние зажатого в угол трусливого шакала.
Охранник Башманова остановил «Пежо» в сотне метров от переезда. Несколько секунд он колебался, потом распахнул дверцу и вылез. Машину он остановил наискосок, так что теперь находился под прикрытием двигателя.
– Так! – продолжал вопить Керим. – Теперь бросай оружие! На дорогу! Чтобы я видел!
Охранник бросил взгляд в сторону кювета. Он понимал, что Логинов должен быть где-то рядом.
– Я сказал, бросай оружие! – орал Керим.
Охранник перевел взгляд на него и при этом наконец заметил Виктора. Тот быстро двигался к переезду.
– Хорошо! – тут же включился в игру охранник. – Я бросаю оружие, но ты отпускаешь заложницу! Договорились?
– Нет! Ты бросаешь оружие и отходишь от машины, подняв руки! Заложницу я отпущу, когда сяду в машину!
– Нет! Так дело не пойдет!..
– Тогда я ее убью! Прямо сейчас! – заорал Керим.
Охранник интуитивно выбрал очень верную линию поведения. Бандит, чтобы продемонстрировать свою решимость, подтолкнул Ларису к «Пежо» и картинно приставил пистолет-пулемет к ее голове. Тем самым он лишил себя живого щита. Теперь Логинов мог выстрелить, не опасаясь задеть заложницу. Однако Виктор медлил: промахнуться он не боялся, но при попадании бандит мог рефлекторно нажать на спуск… Охранник и на этот раз тонко прочувствовал ситуацию. От «Пежо» донесся его крик:
– Хорошо! Я свяжусь с начальством!
Голова охранника исчезла за дверцей. Ломать комедию стало не для кого, и Керим опустил ствол. В тот же миг Логинов выстрелил.
Керим дико взвыл, отпрыгнул от Ларисы и схватился за плечо.
– Падай!!! – заорал Логинов, прыгнув через рельсы и бросаясь на Керима.
Керим резко повернулся и сделал движение в сторону упавшего на дорогу пистолета-пулемета.
В этот момент Логинов сшиб его с ног с той же легкостью, с какой скорый поезд сметает с пути «Запорожец». Керим был слишком тщедушным. Да и с простреленным правым плечом не очень-то посопротивляешься. Секунду спустя бандит лежал на земле и хрипел, поскольку Логинов автоматом пережал ему горло.
– ФСБ! – наклонил голову Логинов, срывая с бандита маску. – Тебе конец, мразь! Понял?!
Керим что-то замычал, на его глазах выступили слезы. Он задыхался. Логинов чуть ослабил нажим и прошипел:
– Но если скажешь, кто тебя послал, будешь жить, понял?..
Выпученные глаза Керима приняли осмысленное выражение, он вроде даже кивнул.
– Ну?..
– Я его не видел, но назвался он Владимиром… Он Тофика сам нашел! Тофик сказал, что он мент…
– Как его найти?! А?..
– Не знаю!..
– Ну тогда все! Пока! – рявкнул Логинов и снова надавил автоматом на горло Керима.
В этот момент совсем рядом раздался крик:
– Прекратите! Что вы делаете?..
Логинов совсем забыл о Ларисе. Спас и сразу забыл. Виктор быстро повернул голову и увидел, что женщина прижимает дрожащие руки к лицу и смотрит на него с ужасом…
– Порядок? – крикнул в этот момент подбежавший охранник.
– Да! – кивнул Виктор. – Отведи даму в машину, в темпе!
– Прошу, Лариса Петровна!.. – шагнул к Байчук охранник.
Лариса испуганно отшатнулась от него. Логинов покосился на Керима.
Бандит начал приходить в себя, а этого допустить было нельзя.
– Да забирай же ее! – зло крикнул Виктор. – Не видишь, у нее истерика!
– Идемте, Лариса Петровна! – решительно взял женщину за руку охранник.
Та начала подниматься. Глядя на Виктора, она всхлипнула:
– Вы!.. Вы… Просто чудовище!
В глазах Ларисы были презрение и ненависть. И ни капли благодарности…
Но Логинов с подобным сталкивался не впервые. Кажется, по-научному это называется стокгольмским синдромом. Такой замечательный психологический феномен, когда заложники проникаются искренней симпатией к своим мучителям, а к освободителям, наоборот, почему-то испытывают крайнюю неприязнь…