Матвей нагнал «десятку» за воротами поселка, на улице Стаханова. Для этого ему пришлось разогнаться до ста километров в час, поскольку серебристая машина развила бешеную скорость. Она вдруг свернула на проселок, который уходил в сторону от реки, к поселку, стоявшему у птицефабрики. Вряд ли водитель «десятки» там жил. Возможно, он заметил хвост и решил от него избавиться.
— Куда его понесло? — удивился Валера.
— С хвоста сбивает.
— Не тем он занялся. Тупик там.
— Какой тупик?
— Газификация. Трубу тянут. Тетка у меня на птицефабрике работает, она говорила.
— Нравится мне твоя тетя, Валера. Очень даже! — Матвей улыбнулся.
Дорога была грунтовая, но покрытие плотное, твердое, как асфальт. Машину мелко и часто трясло, чувствовалось, что гусеничный транспорт бороздил этот путь.
Дальше дорога была перекрыта экскаватором. За ним громоздились трубы, стоял вагончик с тусклой лампочкой под козырьком.
«Десятка» остановилась, из машины вышли двое мужчин и, не оглядываясь, направились к экскаватору. Матвей припарковался рядом и вместе с Валерой покинул машину.
В «десятке» мог кто-то остаться. Матвей обязан был заботиться о своих тылах, поэтому заглянул в машину. Окна тонированы, салон едва-едва просматривался, и непонятно было, есть там кто-то или нет. Дверца закрыта, взламывать ее нельзя, да и некогда.
— Эй, мужики, стойте! Разговор есть! — крикнул Матвей.
Но водитель и пассажир «десятки» лишь ускорили ход. Они обогнули экскаватор, перепрыгнули через траншею, форсировали земляной навал. Матвей последовал за ними, повторил их путь и на всякий случай взял в руку пистолет. Время позднее, место пустынное, мало ли что!..
— Эй, куда вы? Разговор есть!
Но вместо того чтобы остановиться, мужики бросились бежать. Матвей увидел, как вздыбился Верютин, как сверкнул в лунном свете его взгляд. Он ведь не только волкодав, но и гончая, а тут вдруг в поле зрения появилась быстроногая дичь. Ату их, ату! Команда подана, старт взят. Остановить Валеру сейчас могла только пуля или сильный встречный удар, если он окажется очень удачным.
Матвей никогда не был фанатом спортивного образа жизни, но за своей физической формой следил по мере сил и служебной необходимости. Верютин настиг свою жертву, а капитан сбил с ног его дружка. Он свалил мужика на землю, заломил руки за спину, защелкнул на них браслеты. Тот ревел, как раненый зверь, пытался вырваться из захвата, демонстрируя свою недюжинную мощь, но Матвей собаку на задержаниях съел. И опыт у него был солидный, и силы не занимать.
А вот Верютину не повезло. Он взял дичь в зубы, заломил ей крылья, а вот на пояс подвесить не смог. Мужик не упирался, с покорностью подставил руки под стальные браслеты, но, когда Валера снял их, вдруг сильно дернулся, столкнул его с себя, локтем ударил в лицо и бросился бежать. Матвей в это время занимался своей добычей и не смог сразу же броситься в погоню. Перспектива гнаться за двумя зайцами его не устраивала, поэтому он сначала захомутал одного и только затем, пока Валера приходил в себя, кинулся за другим.
Мужик бежал к своей машине, и Матвей, в принципе, успевал его догнать. Но ему тоже не повезло. На земляной насыпи нога капитана вдруг поехала в сторону, тело занесло, и он оказался в траншее, на полметра заполненной водой.
Тут появился и Верютин. Он решил, что Матвей нуждается в помощи, полез его выручать, а тем временем беглец ушел. Он сел в свою машину, задом объехал «девятку» Матвея, развернулся и был таков.
Его дружок тоже подался в бега. Со скованными за спиной руками он бросился в сторону леса, но ноги этого типа увязли в мякоти вспаханного поля. Да и Верютин со своей прытью не оставлял ему шансов. Он сбил беглеца с ног, схватил за шиворот и, отыгрываясь за свое поражение, ткнул носом в землю. Только затем Валера потащил его к машине.
Ночь за окном, всем спать пора, в том числе и лампе дневного света под потолком, но ее заставляли работать, поэтому она возмущенно гудела. Матвей должен был допросить задержанного, из-за которого ему пришлось стирать свои джинсы и чистить от грязи пиджак. Да еще и туфли у него ненадежные. Как бы подошва, посаженная на суперклей, не отошла, набравшись влаги.
— Ну, сколько раз вам говорить, товарищ капитан, не знал я, что вы из милиции, — твердил задержанный.
Мужик крепкого сложения. Невысокий, кряжистый, голова бритая, лицо грубое, задубелое на холодных лагерных ветрах. Уголки глаз у него были опущены вниз, а скулы сильно выражены — и это при неразвитой лобной части. Нос толстый, мясистый. Уши по своей форме напоминали человеческий эмбрион и не имели мочек. Видимо, кто-то из его дедушек или бабушек болел сифилисом.
— «Товарищ капитан»? А почему не «гражданин»?
— Зачем «гражданин»? Что я такого сделал?
— У тебя пятилетка строгого режима на лбу нарисована.
— Ну и что?
— Сидел?
— Э-э…
Задержанный не хотел признавать свое уголовное прошлое, но прекрасно понимал, что установить его будет несложно.
— Мы ведь пальчики твои пробьем.
— Да чего там пробивать?.. Да, мотал срок. Ковальков Семен Эдуардович, одна тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения, статья сто семнадцатая, часть вторая, пункт «д», семь лет лишения свободы в колонии строгого режима.
— Вот видишь! А еще спрашиваешь, что ты сделал. Людей истязал, да?
— Так это когда было! Отмотал я свое! — буркнул Ковальков, угрюмо глядя себе под ноги.
— Что там за пункт «д»? — Матвей постучал пальцами по Уголовному кодексу.
— Пытки.
— Кого же ты пытал?
— Да не важно.
— А здесь кого пытать собирался?
— Никого.
— В Стахановском поселке что делал?
— Где?.. — не понял Ковальков.
— Поселок на улице Стаханова.
— Там, где новорусы живут? Ну, блин, командир, ты загнул! Какие ж там Стахановы! Рокфеллеры, блин!
— А ты к дочке Рокфеллера приехал?
— А она что, там живет? — хмыкнул Ковальков.
— Да, под именем Сумароковой Елены Евгеньевны.
— Да? Хотел бы познакомиться.
— А чего не заглянул к ней? Стоял под ее окнами до глубокой ночи, а в гости так и не зашел.
— Так не знал я, да она и не приглашала.
— В поселке что делал?
— Так работу мы искали. Для этого сюда и приехали. Дома строим, отделываем.
— Ночью работу искали?
— Мы с вечера заехали, вот и решили в машине до утра подождать. Новорусы по своим делам потянутся, мы бы поспрашивали, может, кому-то там ремонт надо сделать.