За Гену Колодяжного стражи порядка взяли немного, всего тысячу рублей. Стоимость этой сделки упала в разы после того, как фабричные пацаны нашли кооператора, который его сдал. Это я посоветовал им поговорить с этим человеком, объяснить ему ситуацию, предупредить, даже заплатить. Чисто символически. Возможно, торгаш находился под опекой ментов, поэтому не стоило его избивать в наказание и в целях профилактики. Торгаш все понял, забрал заявление, а братва договорилась с ментами, чтобы они на него не давили.
Пока Самоед решал проблему с ментами, мы с Медяком наехали на Хасанова. И кнутом прошлись, и пряником угостили, а потом заслали к нему осла, нагруженного золотом. Сопротивляться он не стал и заключил с нами договор на поставку джинсовых брюк и курток.
Я отдал все деньги, которыми располагал, а товара получил всего на двадцать четыре тысячи. Это расстроило Медяка.
– Зачем ты отдал все? – сердито спросил он.
Мы загрузили джинсами «Москвич» и «Жигули» второй модели. Остальной товар, уже оплаченный, пока лежал на складе швейного цеха. Реализуем эту партию, затем приедем за ним. Заберем все, а Хасанов нашьет нам новых курток и брюк в счет оплаты. А сможем ли мы реализовать первую партию товара? Я как-то в этом не сомневался, а Медяк вдруг затосковал.
Тщедушный Хомяк за рулем, я справа от него, Медяк сзади, здоровенные Грыжа и Буян в «двушке». Не так уж нас и много, но курс на Москву взят, и мы с него не свернем.
Машины у нас дохлые, металлолом на колесах, но пацаны как новенькие. На мне кожаная куртка, черные джинсы, модный, зато тонкий свитер, ботинки с рифленой подошвой и убойным носком. Мороз на улице, в таком прикиде холодно, но куртку надо носить нараспашку и никаких шапок. Впрочем, после лагерных морозов меня этими понтами не напугать.
– Кто-то сразу отдаст нам деньги, а кто-то попросит отсрочку в платежах. Мы будем ее давать, потому что у нас есть такая возможность.
– Взяли бы на двадцать четыре косаря. А на шестьдесят штук тачек могли бы накупить. Да и стволы нам нужны.
Медяк говорил все правильно, но у меня имелись аргументы против него.
– Новый год через неделю, – сказал я.
– Что, Дед Мороз волыну нам подарит? – осведомился Медяк и усмехнулся. – И полный мешок патронов?
– Капитализм он тебе подарит. В армии ты, Витя, не служил, зону не топтал, политической информацией не владеешь. Не знаешь, что такое звериный оскал капитализма. А оскал этот, Витя, такой, что трудящиеся в капстранах ничего хорошего от нового года не ждут. Инфляция у них, Витя, цены с нового года шалить начинают. И у нас капитализм, Витя. Как прыгнут цены с нового года!.. А у нас товар уже оплачен. Мы его по старой цене будем брать, а по новой продавать.
– Да, цены скакнуть могут, – Медяк согласно кивнул.
– Или деньги советские отменят.
– Ну да, стольники с полтинниками уже отменяли. В баксах надо было у Кислого брать.
Медяк запустил камень в мой огород. Мне нужно было поймать его на лету, а сделать это непросто. Ведь я и сам жалел об упущенных долларах. Ошибочка вышла. Не сообразил я взять из гаража на сто тысяч рублей в долларах по реальному курсу.
– Мы не беспредельщики, а деловые люди. Договор для нас дороже денег, а баксы никуда не денутся.
– Может, и не денутся, а может… – Медяк осекся, глянув на меня.
Мой взгляд ему очень не понравился, он увидел в нем команду «Заткнись!». Еще я мог наехать на Медяка в присутствии Хомяка, а это был бы удар по его самолюбию. Уж лучше прикусить язык, чем нарваться.
Мы подъехали к рынку. Медяк взял с собой Буяна, Грыжу, и мы вчетвером пошли на штурм.
Я и сам по себе кое-чего стоил, но, как ни крути, один в поле не воин. Крутые, внушительной внешности бойцы нужны мне были сейчас как воздух, поэтому и пошел я на кабальный для себя договор.
Медяк только казался простаком, а на самом деле он далеко не дурак. Я предложил вариант фифти-фифти, но половины от всех доходов ему показалось мало. Он потребовал семьдесят процентов. Я же как бы один, а фабричных пацанов много. Этим он меня и задавил. В итоге я согласился отстегивать на братву шестьдесят процентов и при этом выставил множество условий. Транспорт, оружие и одежда – все за счет фабричной бригады.
Я мог бы подмять под себя всю эту банду, рулил бы ею и распоряжался доходами. Но не нужен мне был этот геморрой, поэтому я сознательно отгородился от братвы договором. К тому же сорок процентов от общей прибыли на меня одного – это большие деньги. Правда, пока они только в перспективе, и путь к ним еще нужно протоптать. Как бы по трупам не пришлось идти.
Морозно, снег под ногами скрипит, но и в такую погоду торговля здесь цвела и пахла как майские сады. Народ торопился избавиться от рублей, а торгаши этим пользовались. Кооператоры продавали товар за отечественную валюту и тут же обменивали ее на иностранную. За торговлю валютой полагался тюремный срок, но менял это давно уже не пугало, и тех, кто к ним обращался, тоже.
На рынке всего в изобилии, здесь и настоящая фирма, и кооперативные поделки, как у нас. Джинсы, куртки, дубленки, даже норковые шубы.
Я знал, на чем попался Колодяжный. Пацан запал на Марго и решил сделать ей подарок. Дубленку она тогда так и не получила. Но ведь и я не мог ей ничем помочь. Силой отбирать вещи я не собирался, а все деньги пущены в оборот.
Да и не до Марго мне, честно говоря. Интересная она девчонка, но чужая. Вроде бы я заодно с фабричной братвой, а мы все равно сами по себе. Она ведь даже не пыталась увидеться со мной, к тому же вовсю гуляет с Самоедом и при этом принимает подарки от других пацанов. Незавидная у нее репутация, мягко говоря. Может, потому я и не очень-то хотел бегать за ней. Да и Марго до меня дела нет.
Сначала мы походили по рядам, узнали, кто, чем и почем торгует, затем вернулись к машинам, взяли товар и двинулись обратно. Мы подошли к мужику, который торговал джинсой. Товар у него и на прилавке разложен, и за спиной развешан, под ногами полные баулы.
– Как дела, мужик? – спросил Медяк.
Только что нос и щеки у торгаша были красными от мороза, но с нашим появлением он сошел с лица. Щеки побелели, а нос посинел. Даже цвет глаз от страха изменился с черного на карий с примесью жидкого дерьма.
– Я сегодня уже платил, – пробормотал он, с ужасом глядя на Буяна.
Это парень здоровенный, с могучими кулаками. Если такой разбуянится, мало не покажется. Но разойтись как следует этот пацан мог только в жестокой драке, а в обычно ситуации он инфантильный, спокойный. Вид у него такой, как будто Буян спит на ходу. Но при этом он производил куда более угрожающее впечатление, чем Грыжа с его хищным оскалом и агрессивным блеском в глазах.
– Кому?
– Любера подходили.
– И где они?
Я заметил, как напрягся Медяк. Ему не хотелось связываться с люберами, но его страх не вылез наружу. Плевать парню на всех и вся. Во всяком случае, так могло показаться со стороны. Он и сам внушительного вида, и Буян с Грыжей – зрелище не для слабонервных. Все в кожаных куртках, под которыми могли скрываться волыны.