– Президент нас ни в чем не поддерживает! И такой президент нам не нужен! На Новый год я поздравил его с Новым годом! И… ничего! Он молчит!
Фамилию данного деятеля от политики Алихан произносил «Жванецкий» и, когда его поправляли, отмахивался, говоря, что обоих комиков воспринимает с одинаковой реакцией, тем более сатирический аспект их многих высказываний нередко аналогичен, справедлив и неглуп.
Далее на экране возник фотопортрет президента страны и раздался за кадром его мерный голос, поведавший гражданам о своем очередном мнении по очередному поводу.
Алихан иронически сузил глаза.
Этот покаявшийся коммунистический функционер, перещеголявший в своих хворях все бывшее политбюро, уже и не удосуживался появляться на экране, пользуясь в произнесении своих вердиктов и комментариев к ним услугами говорящей машины в образе пресс-секретаря, порою, после этого гласа земного боженьки за кадром, напоминавшего юного Моисея, репетирующего зачитывание перед избранным народом доверенных ему скрижалей.
Эх, слуги народа… А что, впрочем, особенного? Слуги всегда лукавы с господами.
А что есть госбезопасность? Сожительница неверной, презирающей и опасающейся ее власти. Власти, развращающей предоставляемой безнаказанностью в оказании ей подлых услуг, посулами и подачками, а в итоге - подлейте бросающей.
Не исключение - и его нынешняя конторка.
Он выключил телевизор. Подумал:
«Всю жизнь я изворачивался под пулями, убивал, ходил по лезвию над пропастью, служа тем сытым и высокомерным тварям, кто воспринимал меня как свой послушный инструмент, расходный материал… Чем отличаюсь я от солдатика, лежащего в сыром окопе, вырытом в чужой земле, которую его послали завоевать, и погибающего в слепом повиновении приказу? Чем отличаюсь от раба? От служебной собаки, наконец, с тупым энтузиазмом выполняющей команду «фа»? Ладно, в сторону рефлексии. Задача проста: надо выйти на Одинцова. Осторожно и чисто, не попав в поле зрения тех, кто, вероятно, держит меня на втором, страхующем прицеле».
Они встретились в вестибюле станции метро «Полянка», и Алихан, глядя на приятеля, кого не видел уже год, мгновенно отметил, что тот здорово сдал: в лице появилась нездоровая одутловатость, прибавилось седины, повыцвели глаза, безучастно и тоскливо взиравшие на снующую в зале толпу…
– О чем думаешь? - Алихан положил ему руку на плечо.
– Да так, - усмехнулся тот. - Разницу в одежде столичного народонаселения уясняю. Вспоминая те времена, когда американские джинсы казались нам признаком элитарности.
– Это да, - кивнул Алихан. - Только я слышал, как тут одна бабка в сердцах высказалась… Разодеты, мол, как маки, а злее собаки. Ни одного, заметь, радостного лица. Несмотря на обилие джинсов.
– Мы не исключение, - отозвался Сергей.
– Ты извини, - начал Алихан, - что пришлось конспирацию с нашим свиданием разводить, но таковы обстоятельства.
– У тебя неприятности?
– Да. Связанные с тобой. Но мои - второго плана, а твои - первого. Значит, Серега, такое вот дело…
Одинцов выслушивал его бесстрастно, хотя и морщился порой в каком-то тягостном раздумье. В итоге спросил:
– Твои соображения, представитель заказчика?
– Закинь начальству рапорт об отставке по выслуге и срочно - на дно. Думаю, годик-другой перекантуешься, а там, глядишь, все уладится. А может, и раньше… Твою ситуацию каждый день по телевизору отслеживать можно. Идет Хозяин наверх, значит, вжимайся в дно. А сковырнут его оппоненты, можно и перья расправить…
– Крылья, Алихан. Перья чистят вроде как…
– Ну и то, и другое, ты понял.
– Я понял грустную вещь, - сказал Одинцов. - Понял, что идти за поддержкой - значит, идти в пасть дракона.
– Соратников имеешь в виду? Или генерала своего?
– Его, многомудрого.
– Но у тебя с ним, вроде, хорошие отношения?
– Что значит - «хорошие»? - вздохнул Одинцов. - Да и вообще, какие могут быть отношения с гюрзой или с крокодилом? Так… Покуда я жив, вот и все отношения.
– Странно, я думал, он мужик порядочный…
– Ага, всех по порядку!
– Неделю тебе еще гарантирую. - Алихан помедлил. - Теперь так. Нужен мотив твоего исчезновения. Мотив меня бы устроил вот какой: послезавтра подошлю к тебе уголовничков через своего человека. Грабителей. Все всерьез будет, так что готовься. Учить тебя, думаю, не надо, что наиболее опасные бытовые ситуации - вход в подъезд и выход из него. Полагаю, нападут на тебя на площадке перед лифтом. Стрелять они не станут, им шум ни к чему, так что все тактические преимущества - твои…
– Это ясно. Но где здесь мотив? И зачем такая крутая схема?
– Этих персонажей мне надо убрать со сцены, - ответил Алихан. - Не откажешь в ответной любезности? Тогда соединим малоприятное с полезным. Ты их уложишь, пожертвуешь каким-нибудь подложным пистолетиком, чтобы оборона была адекватна нападению и так далее… А дальше - рапорт и в кусты. Оброни кому надо, что не грабителей ты угрохал, а наверняка - подосланных убийц! Вот и мотив: издерганные нервы, мания преследования…
– У меня-то?
– А почему нет? У каждого есть свои тараканы… - Алихан покрутил в воздухе кистью руки.
– В смысле?
– Ну, в башке…
– Возможно, ты прав, - улыбнулся Одинцов. После промолвил с разочарованной укоризной: - А ты, значит, так и остановился на ремесле душегуба.
– Во-первых, душа бессмертна, - сказал Алихан. - Во-вторых, ремесло как ремесло. Интересная, живая работа. Много свободного времени. Ну так как, полковник? Уменьшим поголовье уголовного элемента?
– Благородную задачу предлагаешь, слушай!
– Вот это по-нашему, - одобрил Алихан. - Может, поедем перекусим куда-нибудь, а?
– Куда именно?
– Ну, в клуб «Ал энд даун», к примеру.
– Не, - протестующе поднял руку Одинцов, - там чашка кофе пятьдесят долларов стоит!
– И хрен с ними, с долларами!
– Понимаешь, - сказал Сергей, - я не пойду туда потому, что если заплачу эти деньги за чашку кофе, то как бы распишусь аршинными буквами, что я - мудак! И что поделом мне! Кстати, меня туда затащила раз погулять одна компания… Ну, нагуляли… На новый «Мерседес». А потом, если уж о кофе, - встречаю я хозяина заведения в одной бане, говорю ему: что, мол, за дела? Чашка кофе - полтинник! Вы чего, обалдели? А он мне: это, дескать, ложь, вас обсчитали, скажите кто! Я разберусь! Это безобразие! Чашка кофе стоит всего сорок пять долларов!
Алихан рассмеялся, показав жемчужные, не испорченные табаком зубы.
– Тогда бывай! Отлежаться-то есть где?
– Найду.
Оставшись один, Сергей задумчиво оглядел зал, обнаружив, что стоит у глухой стены, в чьей нише красуется некий горельеф, изображающий счастливую советскую семейку: папу, маму и дитя.