– А по-нашему - из очень даже высокой, - вставил неугомонный Вова. - Точно, дядя? Хорошенький попался экземпляр?
– У них выбор имелся, - согласился папаня. - Вся Европа, любая попа - выбирай, не хочу… Ну она, может, и не леди Макбет какая-нибудь…
– Чего? - осклабился Вова. - Не путаешь с королевой Марго?
– Насчет королевы - не знаю, - запыхтел папа возмущенно, - но уж поинтереснее была, чем кишка твоя… Прямая, блин!
– Чего ты на моей бабе зациклился?! - посуровел Вова лицом. - Не доставай, дед!
– Погоди, - зыркнул на Вову чекист. - У человека действительно уникальное прошлое… Обалдеть просто! Не то что твой пляж в Эмиратах…
– Ну, полно, полно, - сказал папа с той вальяжной застенчивостью, что бывает у генералов при вручения им орденов с комплиментами или же когда к ним уж очень явно подлизываются. - Н-да, - продолжил, - но что уж там никаких таких кондиционеров не имелось, точно. Северное море! На переборках иней, матрацы и простыни от конденсата мокрые… Вот. Ну да… Матрос у них, кроме того, погиб, и решили они меня на его место…
– Русского? - удивился Сергей.
– Объясняю почему. Тогда все сурово было, каждый член экипажа чуть ли не круглосуточно пахал, все расписывалось плотно, до деталей… И если два человека из экипажа гибли, гибла и лодка. Вот так. А Гиммлер еще послабление дал, сказал, что если один русский; танкист будет находиться в команде с танкистами немецкими это, мол, даже очень отлично и никакой угрозы тут нет. Главное, сказал, второго русского не брать, а то эти парни между собой снюхаются. Не, войдут в сговор! - вот как сказал. Да к тому же к концу войны уже такие потери немцы несли, что даже в СС славян брали. У них же целая казачья дивизия имелась. Наших, да, русаков, эсэсовцев. Вот и у меня интересное положеньице создалось. Не хочешь служить - пожалте за борт, это легко. Не хочешь за борт - упирайся. Выбора никакого. А с подводной лодки, как известно, не тиканешь…
– В общем, дед встал на путь предательства, - изрек Вова.
– Тебе, герою, просто судить, - смиренно отозвался папа. - Козлов дрессировщику. - И замолчал обиженно.
– Я вас прощу, продолжайте, - сказал Сергей.
– Ну вот… Приходим мы, значит, в город Киль, в порт. И дается нам пять дней на отдых. Это вместо положенных-то двадцати семи! В порту - мандраж, суета, конец весны близок - апрель сорок пятого на носу; немцы на нервах… Лодку - под железобетонный навес, от английских фугасов защищающий, к ней - шланги с водой, паром, электричеством, и пошли приборки-ремонт. После команда за город уехала с талонами на проституток в публичный дом для подводников, а меня, серого, - в другой дом терпимости - в гестапо.
– Что за талоны? - спросил Сергей.
– Ну, обыкновенные талоны. Как хлебные карточки. Отоварился - привет! Ну, гестапо, значат. Отвечаю на вопросы, не выпендриваюсь… Как этот вот, - кивнул на племянника. - С таким бы там быстро разобрались… н-да. И, как понимаю, капитан за меня заступился, я обязанности четко выполнял, все на лету схватывая… В общем, в застенок меня не повели, а отправили обратно на борт. А там сюрприз: идем, говорят, в Латинскую Америку. Кстати, заправки хватало на четыре конца туда и обратно. А в Америке пустой солярочный бак пресной водой заправлялся, мы хотя бы вымыться могли…
– А до Америки что, никаких банных процедур? - спросил Сергей.
– Абсолютно, - кивнул папаня. - Гитлер приказал, правда, изобрести мыло, которое бы мылилось в морской воде, но это было такое мыло… Ну, в общем, мы предпочитали обходиться без мытья… Второй туалет, кстати, на пути в Америку заводнялся продуктами, так что очередь на оправку редела только на обратном маршруте. В общем, загрузились мы и - поплыли. А лодочку нашу приписали к СС. Слышал о канале «ОдеССа» [ODESSA - Организация бывших служащих войск СС]?
– Das ist kein Geheimnis [«Это не секрет» (нем.)], - блеснул знанием иностранных языков чекист. - По нему эсэсовцы в Латинскую Америку перебирались…
– Du hast recht [«Ты прав» (нем.)]. Но не только черные мундиры. Документы переправлялись, золою Рейха… На нашу U-7C тоже ящики опечатанные загрузили. Тяжеленные, весь сортир заняли. Вместо продуктов. Что в ящиках было? Кто ведает». Я-то, простой матросик, и близко к ним не допускался.
– А может, золотишко везли? - встрял Володя.
– Может, и золотишко… Теперь как узнать? Ну, покрались мы воровски в Атлантику. Именно - воровски, хотя и встречали американские торговые суда, не топили их, на рожон не лезли. Мы не только две забортные штатные торпеды не взяли, но и в отсеки всего шесть штук загрузили вместо положенных двенадцати. Выполняли задание, думаю, по перевозке этих самых ящиков. Вы вообще-то представляете, что такое субмарина сороковых годов? Наверное, думаете, мы под водой плыли? Нет, в основном - по поверхности. Ну а когда локатор что-то подозрительное унюхивал, - да, под водой, а выхлоп дизельный наружу шел, через трубу специальную, с поплавком, - шнорхель называется. Как и дыхательная трубка ныряльщика, кстати. А возле Канарских островов, где передышка предполагалась, все-таки нарвались на эсминцы союзников. И насели они на нас, как оголодавшие петухи на курицу. Пришлось вступать в бой. Выпалили мы все торпеды, двумя - особо ценными, акустическими, на электроходу, «цаункениг» они назывались, эсминец продырявили, но и зря, думаю: озлобили верхних, и начали англичане долбить нас бомбами как заведенные. Грамотно их клали, два раза точную глубину поставили. Главное, до островов-то уже рукой подать было… Легли на грунт. Нас на банку загнали, они в тех местах редкие, вулканическая зона, пучины немеряные… Ну, легли. Глубина - около пятидесяти метров. Лодка повреждена, «намокла», с перегородок течет; при кормовом дифференте масло из подшипников вылилось, электролитом из ям плеснуло; навигатор и инженер ранены… То есть шансов у субмарины выжить - никаких. Духотища… Дырявые отсеки задраили. Кто в них оказался, тому крышка. Хоть ори, хоть волком вой, тебя не раздраят. Закон. И под него я тоже попал. Сижу в кормовом торпедном отсеке, кукую. Жую сухую картошку с апельсинами и чувствую: лежим мы на грунте плотно, аккумуляторы сдыхают помаленьку, а всплыть - стараемся, но не можем. К дну присосало. То ли в ил угодили, то ли еще что… Так что и рады бы сдаться, но не выходит. И уже подошвы в пол при подъеме не вожмутся, как на лифте скоростном… Тут бомбежка утихла. Шторм начался. И вот понимаю, что если кто с лодки я вынырнет, то только я со своей черноморской закалочкой… Те, кто у носовых торпедных аппаратов находились, тоже шансы имели, но, как выяснилось впоследствии, если и вынырнули, до суши не добрались. Так вот, прикидываю, значит, что не в худшем отсеке я тяжкую свою думу думаю…
– В удачном месте в неудачное время папа оказался, - подал я реплику.
– Вынырнуть с пятидесяти метров? - недоверчиво прищурился.} Сергей.
– Можно, - вдумчиво кивнул Володя. Он тоже отслужил на флоте и в состоянии был оценить морские критические ситуации.
– Можно, да сложно, - вздохнул папа. - Тем более оправдался штормовой прогноз. Да и вообще минусов многовато обнаруживалось: тут и баротравма маячила, и пуля с эсминца… Приплюсуй еще к минусам трудности ориентировки в ночном океане, акул, опять-таки, - баллы… А теперь о хорошем: до берега было около семи миль, температура воды составляла плюс девятнадцать - двадцать один. Так что шансы выжить имелись.