— Наверное, мы пропустили выход на этаж, — подошла к правителю Аполия.
— Ладно, пойдем, посмотрим.
Посмотрим — оказалось слишком громко сказано. После первого лестничного поворота видимость стала просто плохой, а после второго — идти пришлось на ощупь. Хорошо еще, что вырезанные и откинутые назад куски губки не подворачивались под ногами, а просто сминались, и о них невозможно было споткнуться.
— Я начал рубить дорогу выше, — прозвучал в темноте мужской голос, — но подумал о том, что на этой площадке мог быть выход наружу.
— Сейчас, отойдите в сторонку, — попросил правитель, обнажая оружие.
— Я пошел работать дальше, — отозвался мужской голос.
— Аполия?.. — переспросил Найл промолчавшую девушку.
— Я в стороне, — немного снизу послышался голос.
После этого Посланник Богини более-менее спокойно стал тыкать мечом во все стороны, но каждый раз, пронзая толщу губки, клинок упирался во что-то твердое.
— Стены здесь вокруг, — с сожалением признал Найл.
— А я до очередного поворота дошел, — ответил паренек сверху.
— Подожди… — спрятав оружие в ножны, Посланник наклонился и, естественно, нащупал засыпавшие ноги почти до колен мягкие лохмотья. Он начал сталкивать мусор вниз, предупредив девушку: — Аполия, сбрось все это дальше на этаж.
Потом, выставив руки вперед, Найл поднялся к брату по плоти, отодвинул его в сторону. И снова принялся прощупывать клинком стены:
— Есть! Здесь был проход. Ты где? — правитель нащупал паренька. — Стой за спиной.
Посланник Богини принялся неспешно прорезать вход на этаж, прикидывая, сколько времени может занять расчистка всех комнат. Получалось, что следовало придумать другой способ поиска Семени.
Внезапно с силой опустившаяся рука не встретила сопротивления, и Найл с криком повалился вперед.
— Посланник! Посланник Богини! — испуганно закричали оба брата.
— Я цел… — выдохнул Найл, медленно приходя в себя. Упал он не в пропасть, и даже не на пол, а на толстый мягкий слой — но в памяти оставалось еще слишком свежо неожиданное падение в шахту лифта, случившееся точно в такой же темноте. — Идите сюда.
Несколько минут правитель радовался — он решил, что слой губки покрывает только пол и стены, и по этажу можно хоть как-то ходить, пусть даже проваливаясь по колено и на ощупь. Но не успел он преодолеть и десятка метров, как опять уткнулся в рыхлую мягкую преграду.
— Какая мерзость! — он несколько раз тыкнул в препятствие мечом, убеждаясь, что за ним не скрывается стена, а потом начал с размаху иссекать его клинком.
— Ты где, Посланник? — вдруг окликнули его сзади.
— Входите в дверь, поворачивайте один налево, другой направо и пытайтесь добраться до наружного окна, — скомандовал правитель. — Может, удастся запустить сюда хоть немного света.
— Сейчас попробуем… — отозвались братья. Вскоре послышалось напряженное дыхание и звуки падающих на мягкое препятствие ударов.
— Ты слышала Аполия? — внезапно поинтересовался паренек.
— Что?
— Звук какой-то… Как будто деревом о дерево потерли…
— Нет, не слышала…
Найл прекратил работу, тоже прислушиваясь. И ему вправду показалось, что поблизости кто-то шевелится.
— А-а! — разорвал темноту отчаянный крик боли. — Нет! А-а-а!
Вопль сменился предсмертным хрипом.
— Нуфтуз? Нуфтуз!!! — правитель понял, что девушка в ярости беспорядочно машет мечом, и закричал:
— Остановись! Аполия, не смей! Сослепу или меня зарубишь, или Нуфтуза покалечишь! Назад, немедленно! На лестницу. Нуфтуз, ты меня слышишь? На лестницу!
Паренек не отозвался, а Посланник Богини, наткнувшись по дороге на Аполию и уволакивая ее за собой, торопливо скатился обратно на этаж и зажмурился от ударившего по глазам яркого света.
— Что? Что там случилось? — столпились вокруг них братья по плоти.
— Нуфтуз, — хлюпнула носом девушка. — Его кто-то…
— А что мы могли сделать в темноте? — огрызнулся Найл. — Нас бы сожрали, или мы сами друг друга зарезали.
Он с силой ударил себя кулаком в ладонь:
— Проклятая темнота!
Посланник Богини ушел на другой край этажа и уселся, положив руки себе на колени и уткнувшись в них лбом.
— Вы в порядке, мой господин? — поинтересовалась Нефтис.
— Я думаю, — угрюмо ответил Найл.
— А что мы можем сделать? — пожал плечами подошедший вместе с ней северянин.
— Забудьте это слово, шериф Поруз! — рявкнул Найл, поднимая голову. — Забудьте и никогда не употребляйте в моем присутствии! Не «что мы можем сделать?», а «как мы будем пробиваться?!» Вам ясно шериф? Братья по плоти могут потерпеть поражение, только если сами поверят в такую возможность! Мы никогда не проигрываем. Я не хочу знать, какие случаются беды, я хочу знать, как мы будет мы ними справляться. Мы думаем только о том, как победить!
— Простите, мой господин, — северянин понял, что попал под горячую руку, и ретировался.
— Ну, а ты что скажешь? — повернул Найл голову к стражнице.
— Чтобы пройти дальше, нам нужно научиться видеть в темноте, — ответила Нефтис.
— Видеть в темноте, — задумчиво пробормотал Посланник Богини. — Видеть в темноте… А ну-ка, пойдем! Он очень вовремя вспомнил самое главное: как братья по плоти стали единым целым.
Когда-то, когда городом пауков правил Смертоносец-Повелитель, а люди оставались покорными рабами, паучата рождались в Запретных развалинах, а люди воспитывались на острове детей. Впрочем, подобный обычай сохраняется и поныне, с той лишь разницей, что на острове воспитываются дети, купленные казной в северных землях: подкидыши, нежелательные дети, плоды тайных беременностей или просто дети из семей, не способных их прокормить. Свободные люди воспитывают потомков сами.
В землях княжества Граничного пауки-смертоносцы нанимали самок, которые рождали им потомство, и потом самцы выращивали их сами, в больших семьях — а люди тоже жили отдельно.
Братья же по плоти родились в Дельте, куда отступили остатки разгромленной тогда армии пауков. Здесь, под одними кронами, на общей поляне рождали дети смертоносцев и стражниц, здесь, бок о бок, одной семьей они росли, мужали, учились общаться между собой, понимать привычки и потребности друг друга. Для любого из них разница между пауком и человеком была ничуть не больше, чем для обычного двуногого — разница между братом и сестрой. Они все были единым целым, они прекрасно умели общаться мысленно или на языке жестов, они любили друг друга и доверяли друг другу без малейших сомнений.
Однако двуногие братья, имея навыки ментального общения, никогда не развивали эти свои способности — не возникало до сих пор такой потребности. Кажется, настала пора восполнить этот пробел.