— Вот и один из ремонтников, — оглянулся на северянина Найл. — Работает, как ни странно, просто от скуки. Ему трудиться интереснее, чем кверху брюхом лежать. И съедение ему явно не грозит. Это к вопросу о рабстве добровольном и принудительном.
— Так давайте заберем его с собой!
— Зачем?
— Как зачем? Дадим свободу хоть одному человеку!
— Ox, Поруз, — тяжело вздохнул Найл. — Гордыня двуногого, мнящего себя центром мира и светочем знания, так и прет у тебя изо всех щелей! Ну какая свобода? Здесь он сыт, он в тепле и безопасности, он может выбрать себе любую женщину со всего дома хоть на ночь, хоть навсегда. Он проживет долгую, спокойную и счастливую жизнь. А что он получит у нас? Штормовое море, жуков-водомерок? Диких смертоносцев и таких же диких людей? За время путешествия мы потеряли каждого третьего брата по плоти — а все мы опытные путешественники и воины. Сколько проживет он? Здесь он полубог, редкостный мастер — а кем станет у нас, не умея разговаривать и работать настоящим инструментом? Оставь мальчишку в покое и не калечь ему судьбу. Пойдем.
На прощание Посланник Богини еще раз выплеснул мастеровому туземцу эмоцию доброжелательности — и тот так же энергично помахал ему вслед руками над головой.
Эта встреча оказалась для Найла настоящей загадкой, грозящей разрушить всю стройную теорию о происхождении странного симбиоза, возникшего в этом здании. По его мысли, муравьи работали, обслуживая и выращивая людей, следуя очень давно, столетия назад, заложенной в них программе. Тогда разные странные кошмары, случающиеся время от времени при кормлении личинок, были вынужденным отклонением, сбоем, гарантирующим дальнейшее исправное функционирование системы.
Но если муравьи-няньки отслеживают среди детей личности, склонные к активной работе и переводят их для отдельного воспитания — за этим уже прослеживается не слепой инстинкт, а сознательная воля. Расчетливое решение, направленное на поддержание всего небоскреба в исправном состоянии. И если это так — то и скармливание части «расы господ» подрастающим муравьям тоже может оказаться осознанием неким развитым разумом своего права распоряжаться жизнями и телами двуногих.
Однако сомнениями Посланник Богини ни с кем делиться не стал. Хотя и начал подозревать, где именно это разум скрывается.
* * *
Теперь, освоившись в полной мере, отряд двигался вниз со скоростью двадцать, двадцать пять этажей в день, обходя стороной группы шестилапых численностью больше двух, и без колебаний уничтожая одиноких или бегающих парами муравьев. Насекомые доставались в качестве еды смертоносцам, а люди обходились морковными и капустными салатиками.
Разумеется, вегетарианская диета на пользу здоровью никогда не идет — но кисловатое муравьиное мясо особого аппетита не возбуждало, тем более, что при полном отсутствии дров и готовить его было не на чем.
Братьям начинало казаться, что конца их бесконечному пути не настанет никогда, однако на шестой день спуска Найл обратил внимание, что кочаны на встречающихся здесь полях выглядят куда упитаннее, нежели это было выше.
— Так, осторожнее, — предупредил он воинов. — Кажется, мы приближаемся.
Начиная со следующего уровня путники начали осматривать этажи. По счастью, особого труда это так же не составляло. Поля можно было пропускать сразу — Семя жаловалось на голод, а значит в земле находиться не могло. На жилых же уровнях жили в основном двуногие, мало обращающие внимание на заходящих к ним в квартиры незнакомцев.
Выйдя с лестницы, превратившейся на очередном этаже в колодец с водой, путники разошлись было по коридорам, однако неожиданно наткнулись на крупных черных муравьев-солдат, плотно перекрывших проходы. Шестилапые стояли недвижимо, мерно поводя усиками и явно не желая никого пропускать. Возможно, у кого-то и имелись некие ароматические разрешения, но никто из братьев не желал давать себя ощупать, чтобы узнать — относится ли он к когорте «избранных».
— Что там может быть? — поинтересовался северянин, издалека любуясь ровной шеренгой.
— Не знаю, — пожал плечами Найл. — Может, логово матки. Может, кое-что более ценное… Для нас. Пока не проверим не узнаем. Пожалуй, есть смысл сделать маленькую остановку и поймать рабочего муравья, чтобы подновить наши запахи.
Жертвой оказалась нянька, несущая в комнату младенцев пук свежего сена. Ее споро зарубили, покромсали на кусочки, после чего путники в очередной раз натерли мертвечиной свои тела.
— Думаешь, они нас пропустят, Посланник? — спросила Юлук.
— А кто их станет спрашивать? — усмехнулся Найл.
Видимо, муравьи если кого и опасались, так только людей, поскольку их посты стояли лишь на полу. Против смертоносцев такая половинчатая осторожность оказалась просто наивной: восьмилапые не только перебежали ряды охранников по потолку, но и перенесли там двуногих.
Оказавшись в запретной зоне, братья по плоти сразу обнаружили путь к главным сокровищам муравейника — там, в обширном холле, прямо в полу была сделана изящная лестница, ведущая в большой зал, расположенный ниже этажом. Тут же оказалось, что столь легко обойденный кордон лишь первое, предварительное препятствие: над уходящим вниз люком маячили еще четыре солдата, простершие свои усы поперек прохода — и миновать их просто невозможно.
— Что делать станем? — поинтересовался Найл, прощупывая мысли солдат, и сталкиваясь только с одной неоспоримой установкой: «Не пускать!»
— Их всего четверо, — вытащил меч шериф. — Они и понять ничего не успеют.
Однако муравьев-солдат он все-таки недооценил. Они не стали покорно дожидаться кончины. Двое из них, увидев странных существ вблизи лестницы, решительно устремились навстречу. Разумеется, даже самые острые жвалы плохо помогают против хорошо закаленного клинка, и муравьи погибли мгновенно — но те, что оставались у люка, прежде чем кинуться в самоубийственную атаку успели испустить едкое облако: «Опасность!»
— Куда теперь? — на мгновение растерялись братья, но по этажу уже шелестели лапы бегущего на помощь караула.
— Вниз! — Найл первым кинулся по ступеням, успев кинуть на зал короткий оценивающий взгляд.
Судя по архитектуре, это был театр: легкие перемычки, соединяющие опорные колонны, сохранившиеся бетонные площадки для софитов, утратившие и аппаратуру, и металлические заграждения, опоры для балок настила сцены. Но сейчас центральное место здесь занимало гигантское существо, имеющее голову и лапки как у муравья, всего раз в пять превышающего обычные размеры, но вот все остальное тело — это был живой дом метров пяти в высоту, постоянно колышущийся, содрогающийся и, вроде бы, даже постанывающий.
Тело окружало огромное количество рабочих муравьев. Они копошились у конца огромного брюшка, торопливо что-то оттуда изымая, они бегали около головы, постоянно поднося корм. Какой — правитель разглядеть не успел, хотя и догадывался. В общем, в этом не было ничего страшного: происходило обычное возрождение вида, хотя и сконцентрированное в одном месте и в одном существе. Но хуже оказалось другое: в бывшем театре во множестве присутствовали муравьи-воины. И все они уже торопились встретить и уничтожить лазутчиков.