Возмущенный голос Конде гремел, как гром, и тогда его супруга, желая утихомирить бурю, мужественно вступила в битву.
– Мне кажется, – начала она, улыбаясь своей неотразимой улыбкой, – что вам не стоит огорчаться из-за милой шутки, вызванной не чем иным, как гордостью быть вашей дочерью. Лучше скажите нам скорее, кто стал претендентом, сумевшим привлечь ваше внимание.
В следующую секунду любезный принц обрушил свое недовольство на жену.
– С какой вдруг стати вы разыгрываете полное неведение, мадам? Вы прекрасно знаете, о ком идет речь, потому что я поделился с вами своими планами! Так что извольте сообщить сами, кто стал женихом нашей трещотки!
– Разумеется, я предпочла, чтобы наша дочь узнала об этом из уст отца, но если вы настаиваете… Так вот, это герцог де Лонгвиль, который, как вы знаете, принц крови и…
– Никогда! Чтобы я вышла замуж за этого старикашку?!
– Очень любезно с вашей стороны! – снова загромыхал Конде. – «Этот старикашка» на шесть или семь лет моложе меня!
Анна-Женевьева не могла удержаться и рассмеялась:
– Я прекрасно знаю, что все маленькие девочки на вопрос, за кого бы они вышли замуж, отвечают: за папочку! Но только когда они совсем маленькие. Ко мне это уже не относится!
– Это уж точно! – продолжал гневаться любящий родитель. – Еще несколько лет, и вы наденете покрывало святой Екатерины и останетесь старой девой!
Не желая слушать, что еще ожидает ее в будущем, Анна-Женевьева поднялась, сделала реверанс и сказала:
– С вашего разрешения, господин принц, я удалюсь к себе. Мне надо подумать. Но сколько бы я ни думала, мой ответ будет «нет»!
– У вас нет такой возможности! Вы целиком и полностью подчиняетесь моей воле, и вы это знаете!
Но Анна-Женевьева уже покинула столовую, и принц обрушил все свое недовольство на жену.
– Вот к чему ведут ваши беседы с «возвышенными умами», всякие Страны Нежности и прочие глупости! Не хватало, чтобы она была влюблена в кого-то из этих болтунов!
– Я говорила вам, и не раз, что наша дочь никогда не забывает, какого она высокого происхождения. И если бы она была влюблена, о чем мне неизвестно, то это был бы человек, достойный ее восхищения.
– Лонгвиль не трус, он отличный солдат и прекрасный военачальник. В его жилах течет кровь Орлеанов, которые возвысились до трона в лице Людовика XII. Он баснословно богат, что позволит его супруге вести роскошный образ жизни. Ваша дочь не может быть равнодушной к роскоши.
Разговор на этом закончился в тот вечер, но стал началом нескончаемых боев. Анна-Женевьева отбивалась всеми возможными способами и доводами. Она ссылалась на плохое здоровье герцога, на что ей отвечали, что тем раньше она останется вдовой; на его связь с герцогиней де Монбазон, с которой герцог не желал расстаться, несмотря на то, что красавица была еще в связи и с де Бофором, в которого была страстно влюблена; на крайне неудобное присутствие в доме падчерицы… И услышала в ответ, что Мария Орлеанская – милейшая девушка в мире и она, конечно же, будет с ней в наилучших отношениях…
Само собой разумеется, Анна-Женевьева никогда не упоминала о своих собственных чувствах, но что, кроме чувств, могло иметь для нее значение? Она была влюблена в Мориса де Колиньи (старшего сына маршала – герцога де Шатильона), который питал к ней самую искреннюю страсть. Однако их разделяла очень серьезная преграда – религия. Потомки адмирала де Колиньи, убитого в Варфоломеевскую ночь, были протестантами, как когда-то и де Конде, которых Генрих IV заставил перейти в католичество. Сражений по поводу этого брака было бы не меньше, чем сейчас, хотя ради своей любви будущий герцог готов был стать католиком.
Но было и еще одно препятствие для брака с Морисом – гордыня Анны-Женевьевы. И непреодолимым было именно это препятствие. Анна-Женевьева ни за что на свете не желала потерять свой ранг принцессы королевской крови и испросила у короля грамоту, которая подтверждала бы, что она по рождению выше, чем герцог де Лонгвиль.
И она ее получила!
Второго июня 1642 года Генрих Орлеанский, герцог де Лонгвиль взял в жены Анну-Женевьеву де Бурбон-Конде, отпраздновав необычайной пышности свадьбу.
Праздник, который запомнили на долгие годы, состоялся в великолепном дворце Куломье – самом прекрасном, вне всякого сомнения, до того, как были построены Во-ле-Виконт и Версаль. Украшали его своим присутствием представители самых знатных фамилий Франции и ее самые прославленные поэты, иными словами, лучшая половина салона де Рамбуйе. Жаль только, что не было тех, кто воевал на севере и на юге! Сама Анна Австрийская с дофином почтили эту свадьбу своим присутствием. Но на свадьбе не было ни Людовика XIII, ни кардинала. Не было и герцога Энгиенского, который был отправлен в Дижон председательствовать на заседании Бургундского парламента, а затем последовать за кардиналом Ришелье.
Отсутствие столь важных особ на свадьбе дало пищу всевозможным толкам. Общее мнение было единодушным: с этим событием можно было бы и повременить, дождавшись осени, когда военные действия заканчиваются.
Свадьба была роскошной, но невеселой. Все, разумеется, смотрели на невесту, она была «прекраснее ангела», но в ее улыбке, редко освещавшей лицо, таилось нечто похожее на вызов, граничащий с презрением. Зато отец невесты был совершенно счастлив и сиял от гордости и довольства, чего нельзя было сказать о многочисленных поклонниках Анны-Женевьевы. Они были в печали и даже в гневе. Поэт Жак Саразен выразил всеобщее чувство:
О, чудо из чудес, краса небес!
Как горько видеть мне тебя
Женой того, кто красоту твою
Ценить не сможет,
Того, кто недостоин даже взгляда
Твоих прекрасных глаз,
Сияющих огнем чудесной страсти.
Ты – роза, смятая неласковой рукой.
Вряд ли стоит упоминать, что новоиспеченный муж не был удостоен чести ознакомиться с поэтическим шедевром, что шедевр этот ни в малой степени не утешил безутешных поклонников, зато послужил пищей для размышлений Изабель. Она успела хорошо узнать свою кузину и не обольщалась ее чарующей бледностью и жертвенным обликом Ифигении. Изабель знала железную волю и твердость этой «жертвы». Юная красавица со скорбным лицом не вызывала у нее сочувствия. Она скорее сочувствовала ее мужу, который даже представить себе не мог, на девушке с каким характером он женится. И если он полагал, что достигнет согласия с молодой женой-красавицей, которую взял ради наследников и будущей славы своего рода, тем, что благоразумно закроет глаза на ее возможные прихоти, о чем дал понять, сохранив при себе любовницу, которой гордился, – то он жестоко ошибался. Его поджидало немало сюрпризов, и ждать их оставалось недолго.
Когда подошел черед Изабель поздравлять кузину, новоиспеченная герцогиня де Лонгвиль прошептала:
– За вами бант!
– Срок еще не вышел, – отозвалась Изабель. – Дождитесь моего замужества.