– Я с вами, Изабель, и буду всегда рядом с вами, когда вам это будет нужно. Идите и отдохните немного. Вы вся дрожите.
– Это… от холода. Нет, я хочу остаться рядом с ним до конца… Я хочу, чтобы он узнал, что я жду ребенка…
– И вы прискакали сюда на лошади? Но это же безумие! Сколько же месяцев?
– Четыре. Вы же знаете, я крепкая!
Гаспар умер на следующий день после нескончаемых мучений, которые он испытывал ежесекундно. Изабель не отходила от него ни на шаг.
Весть о его смерти погрузила в траур весь королевский двор. Ее Величество распорядилась похоронить Гаспара де Колиньи в аббатстве Сен-Дени. Она сочла, что герой достоин покоиться в базилике, где покоились до этого только короли и принцы Франции.
Девятнадцатого числа состоялись торжественные похороны, на которых присутствовали король, королева, Мазарини и все придворные, которые нашли себе прибежище в Сен-Жермене. Панихиду служил приор аббатства, а надгробное слово после службы произнес отец Фор, епископ Амьенский и духовник королевы. После надгробного слова тело Гаспара опустили в крипту, где он был погребен возле одного из опорных столбов.
Изабель в черной вуали была безупречна, из-за чего на нее косились: легкий беспорядок в одежде вдовы считался хорошим тоном. Но о ее горе куда красноречивее говорили слезы, которые струились и струились по ее лицу. Горе Изабель было искренним, несмотря на раны, нанесенные ее самолюбию. Она любила мужа сильнее, чем полагала сама, и его смерть стала для нее жестоким ударом.
Теперь ей предстояло заботиться о ребенке, которого она ждала. До этого она о ребенке всерьез не думала, беременность не доставила ей хлопот, и сама Изабель была крайне удивлена, когда поняла, что беременна. На время траура вдовам полагалось удаляться от светской жизни. Знатные дамы проводили это время обычно в монастырях, но Изабель нужно было привести в порядок наследство своего мужа. Она попросила королеву и свою любимую принцессу Шарлотту отпустить ее. Ее отпустили, принцесса Конде пообещала, что непременно навестит ее в Шатильоне, куда Изабель собралась ехать на следующий же день после похорон. Изабель хотелось бы, чтобы с ней поехала мать, но госпожа де Бутвиль была больна, а сестра в Валансэ вот-вот собиралась родить и никуда не выезжала.
Для Изабель же настал час, когда она должна была стать хозяйкой своего герцогского замка. Ее свекровь полторы недели назад переселилась в лучший мир, а новая владелица не собиралась оставлять поместье в печальном запустении. Изабель осознавала, что ее долг вернуть замку подобающий ему блеск и величие, какими он обладал в прошлом и которых лишился тогда, когда в нем поселилась чета скупцов.
Герцогиня де Шатильон собиралась поехать в свои владения в карете, одолженной у принцессы, но ранним утром того дня, когда она намерена была выехать, она увидела, что во дворе особняка Конде в Сен-Жермене стоит вычищенная до блеска та самая карета, в которой Гаспар увез ее в ту памятную ночь из особняка Валансэ. В кучере, который соскочил с козел, чтобы ей поклониться, она узнала великана Бастия, исчезнувшего в день смерти Гаспара. Великан подошел к Изабель, встал на одно колено и, подняв голову, глядя в лицо молодой женщины глазами стального цвета, произнес сурово и важно:
– Я служил моему сеньору Гаспару до его смертного часа. Он спас меня от галер, и моя жизнь принадлежала ему. Теперь она принадлежит тебе, госпожа герцогиня. Я буду верен тебе так же, как был верен ему. Ты хочешь этого?
– Назови свое имя.
– Господин называл меня Бастий.
– Это я знаю. А настоящие?
– Если они и были, я их забыл.
– Ты попал на галеры? За что?
– Я был не на королевских галерах. Я был в плену у иноверцев.
– Как случилось, что я не видела тебя после того, как похоронили моего дорогого мужа?
– Я искал того, кто убил его. Если бы он и захотел, теперь он не сможет этим похвастаться.
Изабель задумчиво всмотрелась в лицо стоящего перед ней человека. Грубое, с резкими чертами, оно казалось высеченным из гранита, холодные серые глаза смотрели на нее не мигая. Она грустно ему улыбнулась.
– Твой господин был героем. Не наскучит тебе находиться на службе у дамы?
– Ты не просто дама… ты носишь его ребенка.
– Кто знает, может быть, родится девочка.
– Нет, у тебя будет сын. Такие, как ты, женщины рожают сыновей. Я буду беречь его.
Рука Изабель сама легла на плечо великана, словно она посвятила его в рыцари.
– В таком случае добро пожаловать, служи! А сейчас подожди меня.
Бастий поднялся на ноги и вернулся к карете, куда слуги уже начали укладывать багаж. Изабель вернулась в дом, чтобы поцеловать на прощанье любимую принцессу. Принцесса Шарлотта еще лежала в постели и была вся в слезах, не скрывая, как горько ей расставаться с Изабель.
– Вы действительно не хотите оставаться подле меня и дальше?
– Я бы хотела этого, но настали трудные времена, и вам ни к чему лишние хлопоты. Вы ведете светскую жизнь, а я стала вдовой, и мое место в монастыре или в каком-нибудь дальнем замке.
– Да, конечно, вы правы. Но мы могли бы поехать с вами в Шантийи.
Как ни тяжело было на сердце Изабель, она не могла не засмеяться.
– В Шантийи? В сказочный дворец, созданный для веселых шалостей, игр, празднеств, песен и поэтов? Мне было бы там очень хорошо, но приходится смиряться с суровой реальностью. Я буду ждать ребенка и постараюсь за это время сделать все, чтобы Шатильон стал уютнее и приветливее, чтобы как можно более достойно принять там мою дорогую принцессу и ее двор. Надеюсь от всего сердца, что мы очень скоро увидимся!
– В таком случае увидимся у вас, потому что буду очень удивлена, если Шантийи в ближайшее время станет снова таким, каким вы его описали. Мой сын сейчас готовится обречь парижан на голод, чтобы они наконец стали кричать: «Да здравствует Мазарини!» А моя дочь, как говорят, обосновалась вместе с герцогиней Буйонской в городской ратуше, а пока еще не родился ребенок Марсияка, она появляется на смотрах городского ополчения в каске с белым плюмажем.
– Но почему в ратуше?
– Она, видите ли, желает рожать в присутствии всего Парижа, как королева рожает в присутствии всего двора. И если у нее родится сын, она назовет его Париж. Одним словом, бедняжка совсем обезумела. Не может обойтись без ежедневной порции восторженных похвал. А ее околпаченный муж смотрит ей в рот и любуется, как она паясничает. Он вполне может претендовать на звание короля рогоносцев, у него на это есть все основания! Поезжайте, Изабель, но возвращайтесь, как только сможете!
Изабель не без настороженности посматривала в окно кареты, которая выехала на дорогу, ведущую в герцогство Шатильонское. Воспоминания, сохранившиеся у нее о единственном посещении родового гнезда мужа, были не из приятных. Они с Гаспаром побывали там после смерти старого маршала. Он умер летом, когда Гаспар воевал вместе с принцем де Конде, поэтому он и не мог присутствовать на похоронах. Но как только он вернулся после кампании, то поспешил отправиться во владения, которые отныне стали его собственностью, и, конечно же, взял с собой жену. Увы, супружеской чете не удалось переступить даже порога замка. Старая герцогиня не пустила в дом «проклятых папистов», которые, пока она жива, не получат даже куска хлеба от истинно верующих. Громовое свое заявление она сопроводила потоком проклятий, посулив отмщение отступникам от тени великого адмирала. За неимением лучшего молодые супруги заночевали в деревенском трактире… В этом трактире их и чествовали, туда к ним пришел нотариус, а потом кюре, потому что в деревне, несмотря на праведную веру господ, находилась именно католическая церковь. Нотариус и пообещал известить молодых господ в случае, если старая герцогиня скончается.