Ветки низко нависали над «ауди», машину закрывала густая зеленая листва.
Он огляделся по сторонам. Станция всего в двадцати метрах, но пассажиры идут по переходу в другую сторону, к Форд-стрит. Его никто не увидит.
Он вышел, направился к багажнику. Снова огляделся по сторонам.
Никто не обращал на него внимания. Он открыл багажник, достал пластмассовое ведерко, открыл крышку. В ведерке была глина. Он зачерпнул как следует и замазал регистрационный знак. Обошел машину спереди, повторил процесс. Закрыл ведерко, поставил в багажник. Еще раз убедился, что за ним никто не наблюдает.
Насухо вытер руки о тряпку, левой рукой достал из багажника винтовку, захлопнул крышку. Правую руку снова резануло острой болью. Он быстро сел за руль. Винтовку положил на коврик под пассажирское сиденье.
Только потом он вскинул голову и позволил себе осмотреть вход в интересующее его здание.
Все чисто.
Жаль, что пришлось избавиться от «чаны». Не так он все задумал. Риск гораздо выше. С другой стороны, ему придется сделать всего один выстрел. А маршрут бегства — сложный, похожий на лабиринт — он заучил наизусть.
Часы в ЦУИ показывали начало седьмого.
Сотрудники Центра сидели наготове за компьютерами. На мониторах застыли разнообразные базы данных: данные последней переписи населения, база данных ЮАПС, база зарегистрированных транспортных средств.
Все молчали, разглагольствовал один Купидон. Он уверял, что Соломоном наверняка окажется кто-то из «Силберстейн», и подкреплял свой вывод доказательствами. Фирма «Силберстейн» похожа на паука в центре всей паутины. Именно «Силберстейн» связывает Котко и Слут, Африку и снайпера. Юристы «Силберстейн» имеют дело и с добывающими компаниями, и с другими тоже. Купидон не сомневался, что они ведут чьи-нибудь дела и вблизи Фосбурга. Например, связаны с какой-нибудь нефтедобывающей компанией из Кару.
Никто его не слушал. Четверть седьмого. Телефон по-прежнему молчал. Гриссел выбежал в туалет. Он знал: по закону подлости, как только он уйдет из зала, зазвонит телефон. Вернулся он в девятнадцать минут седьмого, все по-прежнему было тихо.
В двадцать одну минуту седьмого в удушающей тишине раздался звонок.
— Да! — воскликнула Мбали, вскакивая с места.
Гриссел нажал кнопку громкой связи:
— Гриссел.
— Капитан, говорит Солли!
Несмотря на помехи, они услышали его волнение. Молодой сержант словно оправдывался в том, что подвел их.
— Солли, что у вас?
— Капитан, я не знаю, все ли у дядюшки в порядке с головой.
— В чем дело?
— Ему семьдесят шесть, и очки у него толстые, как донышко у бутылки кока-колы… По-моему, он неправильно разглядел. Не может этого быть…
— Да говори же! — прошептала Мбали.
— Солли, что он сказал?
— Сказал, что это тот самый тип, которого оправдали по делу шева.
— Какого еще шева? «Шевроле»?
— Да нет же, шева. Повара. Женщины, которая готовила еду.
— Шеф-повара?! — не выдержав, уточнил Купидон.
— Ну да… шеф-ф-фа… — подтвердил сержант. — Как ее фамилия?
— Дело Стейн? — крикнул Гриссел. — Эстеллы Стейн?
— Точно, капитан. Так вот, дядюшка говорит, что это тот же самый человек.
Грисселу хотелось забыть то, что он только что услышал, — все было как-то бессмысленно.
— Да нет, — разочарованно протянул Купидон. — Не может быть. Он ведь служил консультантом в КПМГ.
— КПМГ входит в ассоциацию бухгалтеров, — напомнил Скелет.
— Ну да, — с надеждой сказала Мбали. — Там работают бухгалтеры, счетоводы, аудиторы… Как его фамилия?
— Брехт, — сказал Гриссел.
— А имя?
— Сейчас погуглю, — вызвался кто-то из сотрудников ЦУИ.
— Он ненавидит полицию, — задумчиво произнесла Мбали. — Здорово ненавидит!
— Кажется, его звали Эрик, — вспомнил Купидон, по-прежнему недоверчиво.
— Он ненавидит… — повторил Гриссел и машинально посмотрел на то место, где обычно сидел Фани Фик. Фик, который расследовал убийство Стейн. Фик с глазами побитой собаки, который стал притчей во языцех… Фани-Фикция, которого отстранили от работы из-за многочисленных промахов, допущенных в ходе следствия…
— Эрик Брехт, — сказал сотрудник, искавший имя обвиняемого в «Гугле». — Эрик… Самуэль… Брехт!
— Где Фани? — крикнула Мбали.
— В «Пьяной утке», — ответил Гриссел. Туда Фик заходил каждый день после работы. Бенни хорошо знал то место. В прошлом он и сам часто заливал там свои горести.
А потом он вдруг вспомнил, что написал стрелок. «Сегодня я убью „Ястреба“.»И вдруг все встало на свои места.
Он выругался, вскочил и кинулся к двери. Уже на пороге сообразил, что машины у него нет, он понятия не имел, куда отогнали его БМВ с простреленными покрышками.
— Вон, Фани Фик и есть тот «Ястреб», которого сегодня застрелят! Бежим!
Фик заказал себе еще «Клипдрифт» с кока-колой. Последний.
Они даже не поблагодарили его! А ведь это он оказался самым дальновидным и решил просмотреть входящие звонки, поступившие на номер де Воса уже после его смерти. Он заметил входящие вызовы. Определил, с какого номера звонили… В отличие от всех остальных он обо всем подумал.
И никто не сказал ни «спасибо», ни «молодец, Фикки», ни «конечно, ты можешь остаться, пока мы не выясним, что происходит». Нет, собирай вещи, сдавай смену и проваливай. Иди спать, увидимся утром. Потому что он — Фани-Фикция. Никто не желает с ним знаться.
Хоть бы у них сейчас ничего не вышло!
Эрик Самуэль Брехт покосился на стрелки циферблата. Еще несколько минут.
Капитан Фани Фик, которого он ненавидел больше всех на свете, выйдет из пивной в половине седьмого. Точно как часы. Так он поступает каждый будний день. Выходит в подпитии… И направляется домой.
Брехт поправил винтовку здоровой рукой. Боль как будто отступила. Он высунул ствол из окна. Всего один выстрел. С шестидесяти метров — пустяк! И тогда все будет кончено. Тогда он сможет продолжать свою бессмысленную жизнь.
Купидон гнал по Фортреккер-стрит как сумасшедший. Завывала сирена, светила мигалка. Слава небесам, машин кругом было сравнительно мало.
— Вчера он нарочно промахнулся по мне! — закричал Гриссел.
— Что?
— Вчера… Он нарочно промахнулся по мне. Чтобы можно было отправить письмо. Мне. Но мое имя он при журналистах не упоминал.
— Бенни, я не понимаю, о чем ты говоришь.