— Вы меня преследовали!
— Нет! То есть не специально! Я… у меня тут дело, вот и все. — Незнакомка кивнула на здание отеля.
— Дело! Какое еще дело? — Эмили немного опустила руку. В ушах лихорадочно стучала кровь.
Незнакомка выпрямилась.
— Это касается только меня, вот что. Я приличная женщина.
— Да неужели! И что за приличное дело может привести женщину в… — Эмили замолчала, начиная понимать.
— Простите, мэм, но уж не менее приличная, чем вы. — В голосе явственно прозвучала ирония.
Эмили засунула стилет мисс Динглеби обратно в карман.
— Прошу прощения. Вы приехали к мистеру Брауну, так? Последний вторник месяца.
Незнакомка помялась, затем несколько вызывающе произнесла:
— Ну да, верно. Только не пойму, каким боком это вас-то касается?
Эмили всматривалась в темноту, пытаясь разглядеть ее как следует. В незнакомке определенно имелось некоторое достоинство, она держалась элегантно, но по речи было понятно, что она находится где-то посередине — не аристократка, но и не из рабочих. Одна из множества тех безымянных женщин, что цепляются за респектабельность, когда у них под ногами шатается почва и возникают проблемы с деньгами. Вдова, или незамужняя, или вышла за какого-нибудь пьяницу или негодяя, а то и похуже. Пятьдесят фунтов в месяц от Эшленда спасают ее от нищеты, дают возможность вести довольно комфортабельную жизнь в небольшом домике с несколькими слугами. Это для нее очень важно.
Незнакомка гордо вскинула голову. Восхищался ли этим Эшленд? Насколько хорошо он ее знает? Просто ли смотрел, как она в одной сорочке читает ему книги, или хотел сделать что-то еще? Прикасаться к ней, целовать ее?
В груди поднялась волна ревности, такая сильная и неожиданная, что защипало в горле.
— Боюсь, произошли кое-какие изменения, — сказала Эмили. — Мы с мистером Брауном пришли к пониманию. Начиная с Рождества, я встречаюсь с ним еженедельно.
— Что такое?
— Я имею в виду, что ваши услуги больше не требуются. Мне очень жаль, — добавила она, помолчав.
— Ну, такое… вы меня просто выставили, да? — горестно произнесла незнакомка.
— Все не так. У меня не было намерения… но мы так хорошо поладили…
— Каждую неделю, говорите? — Обтянутые темным плечи незнакомки поникли. Она сцепила руки на животе. — Должно быть, вы ему здорово понравились.
— Об этом я ничего не знаю, — спокойно ответила Эмили. — Он не из тех мужчин, кого легко захватывают чувства.
— Это верно.
Эмили сунула руку в карман. Незнакомка настороженно отшатнулась.
— Нет-нет, — заверила ее Эмили. — Просто… Я не прикасалась к его деньгам. Можете забрать их, если хотите. Тут двести фунтов.
Женщина ахнула.
— Двести фунтов? У вас в кармане, мэм?
— Я не могла к ним прикоснуться. — Эмили вытащила все конверты из кармана и протянула их ей. — Пожалуйста. Возьмите их.
— Я не могу, мэм.
— Пожалуйста, возьмите. Я уверена, что вы рассчитывали на эти деньги. — Эмили снова настойчиво протянула руку.
Незнакомка стояла неподвижно, дышала неровно и как-то стремительно. Изо рта вырывались призрачные облачка пара.
— Двести фунтов, — тихо повторила она. — Конечно, это меня поддержит, да.
— Возьмите. — Эмили шагнула вперед и ткнула конверты в ее сцепленные руки. Незнакомка расцепила пальцы и приняла драгоценный груз.
— Я буду по нему скучать, — сказала она. — Хотя он, конечно, человек странный.
— Да. — Слово будто застряло у Эмили в горле.
— Я всегда думала, что, может быть, если так будет продолжаться… — Незнакомка покачала головой. Вуаль на плечах затрепетала. — Говорите, каждую неделю?
— С Рождества.
Незнакомка повернулась, постояла немного и обернулась. Тени сделали ее лицо странно древним.
— Он когда-нибудь прикасался к вам, мэм? В смысле — по-настоящему?
Эмили выпрямила спину и потуже затянула шерстяной шарф на шее.
— Еще нет. — Она вздернула подбородок. — Но обязательно прикоснется.
Она опаздывала.
Эшленд делал вид, что не слышит тиканья часов на каминной полке. Он подошел к круглому столу — столу Эмили — и взял в руки книгу, выбранную им для сегодняшнего вечера. Совсем новая; он купил ее вчера в книжном магазине, и сейчас, пока бездумно перелистывал страницы, вдыхал запах новых страниц и свежей краски.
Он положил книжку и подошел к окну. Никаких следов Эмили; газовая лампа на заднем крыльце не освещает ее аккуратную фигурку в черном пальто.
Часы безжалостно продолжали тикать. Ей следовало появиться уже десять минут назад. Она пообещала, что прямо со станции пойдет сюда, чтобы он не волновался. Нужно было послать за ней карету, вот что. О чем он вообще думал? Рассчитывал, что темные зимние улицы «Эшленд-спа» приведут Эмили прямо к нему под бочок? Нужно было…
В дверь постучали.
Он повернулся.
— Войдите.
Дверь открылась. На пороге стояла Эмили с завязанными глазами и протянутыми к нему руками в перчатках.
— Добрый вечер, сэр.
— Вы опоздали. — Он собирался наказать ее, заставить выдержать те же несколько минут беспричинной тревоги, которые пережил сам, но вид этих протянутых к нему рук мгновенно прогнал гнев. Эшленд торопливо пересек комнату, взял эти обтянутые лайкой пальцы и поцеловал их.
— Вы дрожите. Что случилось?
— Ничего. — Она высвободила руки и засмеялась пронзительным искусственным смехом. — На улице ужасно холодно, вот и все.
Он посмотрел на ее губы.
— Дело не в холоде. Что случилось, Эмили?
— Ничего. Я… я упала. На дорожке в саду. Плитки там неровные, и ужасно холодно…
— Боже милостивый! Вы не ушиблись? — Он прикоснулся к ее скуле, к подбородку.
— Ни капельки. — Она отвернулась.
— Идите к огню, согрейтесь.
Он подвел ее к камину, посадил в ближайшее кресло. Она дрожала от чего-то непонятного, от каких-то эмоций, хотя и крепко стиснула лежавшие на коленях руки, чтобы скрыть дрожь. Сидела она, как всегда, сильно выпрямившись, словно все еще находилась в классной комнате, а поджавшая губы гувернантка водрузила ей на голову книгу.
Эшленд вытащил шляпную булавку и снял с Эмили маленькую фетровую шляпку. Золотистые прядки заблестели в свете каминного огня, исчезая под черной повязкой. Эшленд опустился перед ней на колени, снял с нее перчатки и растер руки своими крепкими пальцами.