Он собирался подвергнуть эти слова логическому анализу. Для этого ему необходимо стереть из памяти лицо этой несчастной девочки и, забыв о чувствах, вникнуть в смысл каждого слова. Как можно было продать юную девушку? Насильно выдать замуж? Но она еще слишком юна для этого! «Я никому не нужна ». Возможно, это намек на то, что ее мать второй раз вышла замуж, сделав девочку несчастной? А может быть, маленькая девочка таким образом выражает свое горе по поводу того, что ее отослали из дому в какую-то школу, и она решила, что дома она уже никому не нужна?
Он вздохнул, решив, что слишком торопится с выводами и поэтому, увлекшись частностями, может пропустить главное. Бессмысленно пытаться разгадать, кто и как продал Матильду, не зная ничего о ее происхождении.
Представьте себе, что юная девушка вдруг загадочным образом появляется из ниоткуда, а потом завеса таинственности, окружающая ее появление, слегка приподнимается. Однако история эта настолько туманна, что может поставить в тупик любого, даже самого опытного полицейского. Но мистер Эллин не обладал талантом сыщика, зато он был прекрасным карточным игроком. Он был уверен, что всякая тайна построена на лжи. Он также считал, что в любой, даже самой правдоподобной лжи, содержится некий код, с помощью которого можно расшифровать всю головоломку. Для этого нужно только иметь терпение и время.
По своему опыту этот джентльмен знал, что человек не может полностью отказаться от присущих ему отличительных черт, он может только замаскировать их. Тщеславие вынуждает даже самого отъявленного преступника привносить некоторую часть своего настоящего «я» в «я» вымышленное. Именно поэтому он или берет себе новое имя, которое начинается с той же буквы, что и его настоящее имя, или перегруппировывает буквы своего имени либо имени своей жены или матери. Даже поддельный адрес содержит некий намек на настоящий.
Возьмем, например, человека, который привез девочку в Фашиа Лодж. Его зовут Конвей Фитцгиббон. Конвей – это, скорее всего, его прозвище, а не имя, данное при крещении. Его адрес – Мей Парк. Возможно, настоящее имя девочки – Мей Парк или Паркс. (К тому же название графства тоже начинается с буквы «м». Может быть, это подсказка?) Он взял лупу и стал внимательно вглядываться в карту, на которой притаился целый легион букв «м». Они были похожи на лягушек, приготовившихся к прыжку. Он прищурился, положил лупу и вновь задумался. Фитцгиббон? «Фитц» похоже на французское слово fils, что означает «сын». Что же такое «гиббон»? А гиббон – это обезьяна.
Мистер Эллин встал и подошел к камину. Он протянул руки к пламени, чтобы согреться. Когда же огонь сделал свое дело, в благодарность за это он взял кочергу и разворошил угли. В ответ огонь зашипел, а в воздух взметнулся целый поток искр, и мистер Эллин тоже ощутил некую искру, свежий прилив вдохновения относительно дела мистера Фитцгиббона. Кем бы ни был этот сын обезьяны, но полиция, возможно, кое-что о нем знает. У нашего детектива-любителя были кое-какие связи среди блюстителей порядка. Он подумал, что можно совместить приятное с полезным и опрокинуть стаканчик-другой в честь Рождества со своими старыми знакомыми-полицейскими. Он снова задумался. Если он привлечет к этому делу внимание полиции, то девочка может пострадать. (Он вспомнил, как Матильда, сжав руками голову, кричала от боли, и испугался.)
Значит, нужно обратиться за помощью к кому-нибудь другому. Он подумал о мистере Сесиле. Викарий был человеком консервативных взглядов, хотя, с точки зрения христианской морали, их скорее можно было назвать традиционными. Однако он может решить, что лучший выход – отправить Матильду в приют. И мистер Эллин подумал, что в этом деле не обойтись без женщины. Причем ему нужна такая женщина, у которой есть свой интерес в этом деле. Он написал записку, в которой сообщал о том, что он приедет к чаю, и передал ее горничной, чтобы она доставила ее по назначению. Потом он аккуратно записал в свою записную книжку все, что знал о мистере Фитцгиббоне, так как был уверен, что этот таинственный джентльмен имеет ключ к разгадке тайны прошлого юной мисс Матильды. Пытливый и дотошный мистер Эллин не учел только одной маленькой детали, а именно того, что этот джентльмен может и не знать ничего о ее прошлом.
В дни рождественских праздников всегда приходят гости, но два посетителя в один день – это немыслимое количество для Фокс Кло. Только я получила записку от мистера Эллина, как на пороге моего дома появилась еще одна важная особа. Это была мисс Мейбл Вилкокс. Ее яркое одеяние смотрелось вызывающе на фоне моих по-зимнему суровых деревянных панелей, а ее деятельная натура была живым укором моей жизни, которая казалась размеренной и праздной. Ее холодная щека коснулась моей теплой щеки, и она окинула быстрым оценивающим взглядом окружающую обстановку и меня. Поговорив о погоде, она поинтересовалась, нет ли в нашем приходе какой-нибудь достойной семьи, имеющей дочь двенадцати-тринадцати лет.
– Да, я знаю несколько таких семей, – ответила я и уже приготовилась к тому, что мне придется потратить пару часов на светскую болтовню и сплетни, но она сразу же дала мне понять, что у нее, как у директрисы школы, очень мало свободного времени. Она хотела, чтобы я передала этой семье некоторые вещи. Я удивилась, почему же, будучи таким занятым человеком, она не прислала ко мне с этим поручением свою горничную. Я тогда еще не знала, что из домашней прислуги у нее имеется всего одна горничная и что именно эта рабочая лошадка, а не мисс Вилкокс, не может даже на короткое время оторваться от домашней работы.
Она извинилась за то, что вещи в плохом состоянии. «Они принадлежали одной очень неаккуратной маленькой девочке», – сказала она. Я сдержала любопытство и не стала расспрашивать, откуда у нее эти прекрасные наряды, которые подошли бы и для маленькой принцессы, а предложила свою помощь. Я сказала, что с помощью иголки и ниток приведу всю эту одежду в порядок. Я также пообещала закончить свою работу до Рождества и преподнести этот щедрый подарок к празднику той, кому он предназначается, чтобы эта семья смогла должным образом отблагодарить дарительницу.
– Нет, не стоит упоминать моего имени. Мне не нужна ничья благодарность, – поспешно произнесла мисс Вилкокс. В этот момент мне показалось, что здесь кроется какая-то тайна.
– А как же юная леди, которой принадлежали все эти наряды? Может быть, она захочет услышать слова благодарности? – с нескрываемым интересом спросила я.
– Эти вещи ей больше не нужны, поэтому ее совершенно не интересует их дальнейшая судьба, – уверила мисс Вилкокс.
Потом она пригласила меня приехать к ней в гости на Рождество. Я поняла, что сделала она это не от чистого сердца, а лишь для того, чтобы что-нибудь сказать, и я, в свою очередь, чтобы не показаться неблагодарной, ответила, что непременно приеду, хотя мы обе понимали, что это просто пустые слова. Она поблагодарила меня и так быстро покинула мой дом, что мне даже показалось, что она, подобно птице, взмахнула своими ярко-голубыми крыльями и растворилась в воздухе. Когда же я внимательно рассмотрела все это приданое, мое любопытство только усилилось. Я не видела таких роскошных нарядов с тех самых пор, как была гувернанткой Дороти Корнхилл. Похоже, что юная дама, которая столь пренебрежительно обращалась с этими вещами, а потом с такой легкостью избавилась от них, так же, как и моя бывшая ученица, не придавала этим красивым вещам никакого значения. Я принесла свою корзинку с рукоделием и приготовилась к работе, собираясь, как обычно, начать с самого трудного. Среди этих вещей было платье, на котором почти полностью разорвались кружева. Я взяла твердую картонную основу, приколола к ней кружева, выбрала подходящую по цвету шелковую нить и принялась за работу.