– Не могу поверить в то, что ты так сильно утомилась от общения с людьми, – мягко сказала я, так как уже знала по опыту, что она сама должна справиться со своим плохим настроением. – Ведь ты можешь встретить кого-нибудь, с кем тебе приятно будет познакомиться. Ну же, скорее надевай шляпку. Сначала мы зайдем в церковь и помолимся о том, чтобы это испытание было не слишком суровым.
Когда мы вышли из божьего храма, ко мне подошли некоторые из моих соседей, чтобы поздравить меня с праздником. Только меня одну. Они словно не замечали мою спутницу. Хотя на ней было новое пальто и новая шляпка, этого было явно недостаточно, чтобы произвести на них впечатление. Лишь сестры Вилкокс не обошли ее своим вниманием. Они молча пожирали глазами маленькую и неприметную девочку. Это так встревожило ее, что она буквально спряталась за мои юбки. Я строго посмотрела на них, и они сразу же отвели глаза в сторону, занявшись кем-то из своих знакомых.
Я так и не поняла, чем был вызван их пристальный интерес – то ли их совесть замучила, то ли они кипели от негодования, – меня это, собственно говоря, совсем не интересовало, зато мне доставляло истинную радость то, что рядом со мной стоит это маленькое существо. Ее личико было хмурым, брови задумчиво сдвинуты. Испугавшись, она крепко сжимала мою руку. Сейчас я чувствовала то же, что чувствует любая мать, когда ее дети находятся рядом с ней, – спокойствие и огромную гордость. И мне было совершенно все равно, что об этом думают остальные.
Должна сознаться, были у меня и маленькие неудачи. Несмотря на все мои усилия, мне так и не удалось развлечь Матильду и улучшить ее аппетит. Она по-прежнему продолжала нехотя ковыряться в своей тарелке. Когда я пыталась накормить ее различными деликатесами, она всегда повторяла одну и ту же отговорку, что у нее, мол, немного болит голова и она поест тогда, когда эта боль пройдет. Хотя в моем обществе она уже чувствовала себя гораздо спокойнее и даже полюбила мой дом, однако ее душа была надежно упрятана в ее маленьком тельце. Мне казалось, что что-то ужасное не дает ей покоя, разъедает ее изнутри. Я рассказала ей множество историй из своей жизни, чтобы как-то подбодрить ее и заставить рассказать что-нибудь о ее прошлой жизни. Но я понимала, что даже сейчас, когда она крепко держала меня за руку, она еще не доверяла мне.
И все же, несмотря ни на что, сейчас я чувствовала себя такой же счастливой, как и много лет назад. Странно, но это утешение мне было послано тогда, когда я уже не ждала от жизни никаких чудес. Я иногда думала о том, что если бы те тринадцать лет, которые прожила на свете Матильда, она провела рядом со мной, то на ее хрупкие плечики не свалилось бы столько горя и несчастий, а мне не довелось бы испить горькую чашу одиночества. Прежде чем покинуть обитель Божью, я поблагодарила Создателя за эту счастливую перемену в моей жизни.
Следует сказать, что свой следующий визит нам предстояло нанести в дом, в котором не было и малой толики набожности и чистоты, присущей храму Господнему. На окраине городка Беттл Инг, располагавшегося по соседству с нашим городом, находилась прядильная фабрика. Рядом с этой фабрикой стояли обыкновенные бараки, в которых жили рабочие. Мой покойный супруг высоко ценил хозяина этого предприятия, но когда фабрикант умер, то все пришло в упадок, а дома, в которых жили ткачи, превратились в настоящие трущобы. Некоторые из этих домов теперь были не пригодны для жизни, в других же бараках, которые еще можно было хоть как-то приспособить для жилья, ютились бедняги, которые не смогли найти себе другую работу.
Когда мы приехали в это унылое место, Матильда удивленно посмотрела на меня своими темно-синими глазами. Дом, в который мы вошли, был в настолько жутком состоянии, что казалось просто невероятным, что его можно отмыть и отчистить до такого состояния, чтобы он стал пригодным для жилья. Обитатели этого дома с утра до вечера гнули спину на хозяина, и у них уже не хватало сил, чтобы привести в порядок собственное жилище.
Здесь жила вдова по имени Ли Сайкс с тремя детьми: у нее была дочь Джесс одиннадцати лет и двое малышей. Джесс начала работать, когда ей исполнилось восемь лет. Я как-то спросила у нее, верит ли она в Бога, и она ответила, что верит, потому что видит, как он помогает богатым, но она считает, что он злой, потому что бедных он оставил на произвол судьбы. Семья Сайкс действительно жила в ужасной нищете, потому что, хотя мать с дочерью и работали все дни напролет, их заработок был таким мизерным, что они едва сводили концы с концами.
По случаю праздника они немного приукрасили свое жилище. В камине ярко горел огонь (голову даю на отсечение, что за этот вечер они сожгли недельную норму угля). Стол накрыли скатертью и расставили тарелки. Они знали, что я приду не с пустыми руками. Я познакомила их с Матильдой. Мне было весьма неловко, когда девочка начала вести себя так, как обычно вела себя на людях – осторожно пожала руку хозяйке и быстро удалилась в самый дальний угол комнаты. Я испугалась, что Джесс и ее мать подумают, что она просто высокомерная девчонка. Для того чтобы как-то сгладить эту неловкость, я достала из своей корзинки пирог, фрукты, вареный окорок и бутылку портвейна. Тут также были сладости для младших детей, игрушечный поезд для мальчика и кукла для девочки. Так как Джесс осталась без подарка и уже не надеялась что-нибудь получить, то она с удовольствием смотрела на то, как радуются ее младшие брат и сестра.
– Я принесла кое-что и для тебя, Джесс, – сказала я. Она неуклюже присела в реверансе и сказала, что мне не стоило тратиться ради нее.
– Я ничего и не тратила, – призналась я. – Твои подарки попали ко мне от других людей.
Джесс открыла еще одну корзину. В ней лежали вещи из прежнего гардероба Матильды, которые я привела в порядок и выгладила. Она начала быстро перебирать вещи, но потом, смутившись, вдруг отдернула руки и спрятала их за спину. Она испугалась, что ее руки слишком грязны для такой красоты.
– О мама! – воскликнула она. – Посмотри, какие они восхитительные!
Вдова укоризненно посмотрела на нее.
– Благослови вас Господь, мадам, – поблагодарила она меня. – Эти вещи не для такой, как моя дочь. Ведь Джесс – простая рабочая девочка. Они слишком изящные и не продержатся больше одного дня.
– Значит, весь этот день Джесс будет их носить, – сказала я. – Она заслуживает этого больше, чем кто-либо другой.
– Можно, мама? – умоляющим голосом спросила Джесс.
Ее мать посмотрела на меня, и я утвердительно кивнула головой.
– Что ж, в нашем доме отродясь не бывало такой красивой одежды, – сказала она. – Но если наша жизнь преподносит нам одни только несчастья, то должны же в ней быть и свои маленькие радости. Надень эти вещи, Джесс.
И тут, к моему удивлению, заговорила Матильда.
– Давай я помогу тебе. Я уложу твои волосы, – предложила она Джесс.
Для этой цели Матильда вытащила ленту из своей прически. Обе девочки скрылись в дальнем углу комнаты. У них теперь было много работы. Джесс была очень худой и жилистой, у нее были большие и грубые руки. Платье, которое она на себя надела, конечно же, больше подходило его прежней владелице. Джесс была довольно симпатичной девочкой, но у нее были грубые черты лица и жесткие волосы, а обута она была в тяжелые деревянные башмаки. И вообще эти две девочки были очень разными. Если Матильда чувствовала себя неловко в пышном наряде, то Джесс откровенно радовалась всей этой красоте. Я уже собиралась сказать девочке, как она чудесно выглядит, но тут вдова прижала руки к лицу и воскликнула: