— Отлично, — пробормотал себе под нос адмирал, прикрыв ладонью глаза от солнца, — скоро они будут здесь, если что — помогут.
И перевел взгляд на сушу, прилегавшую к мосту и крепости. Здесь, однако, все выглядело не так радужно. Сразу за мостом стоял отряд гоплитов, человек триста, державший прилегавшее побережье и перекрывавший путь насушу тем морпехам, что высадились на нем. Командир греческого отряда постоянно отправлял к месту боя подкрепление и скифы никак не могли пробиться на сушу. Мост стал для них западней.
Еще один большой отряд пехотинцев, числом не менее полутора тысяч, вытянувшись вдоль линии холма, охранял подступы со стороны верховий реки. А перед ним, на равнине, что граничила с лесом, Ларин заметил большие массы конницы, передвигавшейся в разных направлениях. Это было примерно там, где он наблюдал атаку всадников Аргима. По всей видимости, там шло конное сражение, но каков результат, было пока не ясно. Отделившись от основного отряда, в сторону захваченной крепости быстро двигался отряд гоплитов. Греки послали на ее освобождение человек триста отборных пехотинцев, с которыми, правда, не было никаких метательных машин.
Расстояние между этим отрядом и стоявшей на холме крепостью было не больше километра. Только теперь Ларин осознал, как ему повезло, — прорваться в тыл неприятельской группировки и быстро захватить опорный пункт. Случись это чуть позже или окажи ему греки более стойкое сопротивление, и доблестный экипаж брандера мог бы сейчас плавать в протоке.
— Ну, шансы пока есть, — смекнул бравый адмирал, оглядывая стены небольшой крепостицы, — надо закрыть ворота и продержаться до подхода наших кораблей или конницы. Сколько у тебя осталось людей?
Токсар наморщил лоб, даже вытер рукой пот и доложил:
— Человек восемьдесят наберется после боя. Вместе с ранеными.
— Хорошо, — кивнул адмирал, — и у меня выжило человек сорок. Отобьемся. Давай лучников на стены. Закрыть все ворота… вы, кстати, свои не повредили?
— Выбили пару балок, когда врывались.
— Укрепи на скорую руку. И проследи, чтобы все было готово к обороне. Лично.
Пока Токсар выполнял приказание, Ларин осмотрел имевшееся на башне хозяйство. Баллисты здесь было целых две. И боеприпасы к ним имелись. Не много, но были. Одна, правда, была выведена из строя при захвате. Кто-то из скифов разрубил топором веревку, скреплявшую раму у основания, и баллиста завалилась на бок. Но сами торсионы были не повреждены.
— Сумеешь починить? — как бы невзначай спросил Ларин у Каранадиса, но прозвучало это скорее как приказ.
— Надо только найти подходящую веревку, — кивнул оружейник, осмотрев повреждения. Занявшись делом, он сразу позабыл про свой страх.
— Бери двоих солдат и переверни мне хоть всю крепость, но чтобы вторая баллиста заработала, когда гоплиты будут под стенами.
Отряд греков добирался до крепости не больше двадцати минут, хотя и двигался по пересеченной оврагами местности. С этой стороны у подножия стен и почти до самой воды был вбит ряд частокола, затруднявший продвижение. Судя по всему, в это укрепление попадали либо с реки, к которой шла дорога из башни, либо со стороны канала, где по береговой насыпи шла еще одна дорога в сторону далеких холмов. Глядя, как приближаются гоплиты, Ларин невольно скользнул взглядом по протоке.
«Не принес бы черт еще кого по воде оттуда, — поймал себя на мысли адмирал, — или посуху. Тогда придется туго. Обороняться со всех сторон мы не сможем. Скорей бы морпехи с кораблей подошли».
Вторая квинкерема, довершив разгром на море, уже направлялась сюда. Вслед за ней приближалась и пара триер. Но когда гоплиты, перебросив через частокол лестницы, что принесли с собой, и, прикрывшись щитами, стали подбираться к стенам, адмирал заметил, что им вслед отправлен еще отряд.
— Человек двести, — на глаз определил Ларин, — смотри, Токсар, как нас уважают.
Токсар, вновь находившийся в башне, молча хмурил брови, посматривая на расставленных вдоль стены людей. Лучники уже начали посылать стрелы в гоплитов, но пока без особого успеха. Стрелы отскакивали от больших круглых щитов, с выемками под копье.
— Давай! — махнул рукой Токсар артиллеристам, давно развернувшим баллисту в направлении холмистой равнины.
Глухо взвизгнули торсионы, заставив раму ходить ходуном, — ядра здесь оставались только тяжелые, но Ларин не жаловался, они великолепно подходили для ближнего боя. Первое же ядро угодило в гущу пехотинцев и пришибло насмерть нескольких гоплитов. Удар был такой силы, что Ларин успел заметить, как послетали шлемы с их голов.
— Прямое попадание, — похвалил адмирал артиллеристов со своего корабля, которые теперь старались в башне, — ну, ты закончил?
Последние слова относились к оружейнику, который возился с веревками у поврежденной баллисты.
— Почти, — пробормотал Каранадис, затягивая узел в самом низу, — еще немного.
С трудом пробившись сквозь плотные шеренги маршировавших в сторону бухты войск, постоянно отходивших от дворца главнокомандующего, Федор проскакал во двор, запруженный солдатами. Здесь он спешился, бросил поводья одному из слуг и, приказав ждать, направился прямиком к главному входу, но был остановлен начальником караула. Раздувшийся от собственной важности гвардеец, в сверкавшей на солнце кирасе, потребовал от него назвать себя и сообщить, зачем он хочет попасть на прием к Ганнибалу.
— Федор Чайка, командир двадцатой хилиархии, — с трудом сдерживая себя, процедил он сквозь зубы, недовольный таким приемом, — только что прибыл из… Испании. Я должен немедленно попасть к Ганнибалу. А что касается моего дела, то о нем я сообщу лично ему. Так что поторапливайся, чтобы не пожалеть о том, что задержал меня слишком долго.
Начальник караула, не встречавшийся ранее Федору, с удивлением уставился на запыленного вояку, который разговаривал с ним как со своим слугой. Он был явно задет, но, смерив Чайку пристальным взглядом, убедился в том, что тот не шутит и явно имеет право так говорить.
— Я доложу, — наконец проговорил он, направляясь наверх по лестнице.
Федору пришлось ждать на солнцепеке еще минут десять, прежде чем он смог попасть во внутренние залы дворца. И вот теперь он стоял перед Ганнибалом, облаченным в свою любимую черную с золотом кирасу, который прохаживался вдоль стола, уставленного яствами и кувшинами с вином. Неожиданный штурм не смог перебить аппетит главнокомандующему, но Чайку он не спешил пригласить к столу, как раньше. Вместо этого пуниец встал и сам начал измерять пространство шагами, разглядывая мозаичный пол.
— Что-то ты не слишком торопился, — сказал Ганнибал, подходя к огромной двери, что вела на балкон, с которого открывался отличный вид на бухту Тарента, — я заметил, как пришвартовался корабль, и ждал гонцов раньше. И все же я рад тебя видеть.
— Пришлось заглянуть домой, немного привести себя в порядок, — неумело соврал Федор, окинув взглядом свою грязную амуницию, — ведь я давно не был здесь и не знал, к кому на прием тороплюсь.